Ведьма, ёж и неприятности - стр. 20
―Вот только нашла я тебя не в корзинке, – спустила его геройское колючество с небес на землю. – И упадком сил твоё состояние не объяснить было. А ещё, ты куда-то лапой показывал и чудовище поминал.
― А, это... – последний раз шмыгнув носом, фамильяр снова удобно устроился на толстой попе. – Так было чудовище. Шёл я в корзинку, и тут, – ёж втянул голову в плечи и растопырил лапы, понизив голос, – темно стало, как вечер наступил. Глянул в окно, думал, может, туча набежала, а там... Ох, страху натерпелся я! Паучара огромный, лапы, как твой посох! И всеми глазами красными на меня смотрит! Я сперва замер от ужаса, а потом, откуда и силы взялись, побежал в тот угол, да только каждый шаг тяжелее давался. Холодно стало, в глазах потемнело. И страшно, Радка... Как же было страшно, думал, помру уже. А потом темнота... – закончил он совсем замогильно.
Стефаниус впервые назвал меня по имени, причём так, как звал Демид, и выглядел колючий на самом деле испуганно.
― Ну, дела... – пробормотала я. – Что же, тварь из Зачарованного леса вышла? Или, может, круг где открылся? А в деревне-то никого из защитников не было! Я на озере, Демид за мной пошёл, белобрысый ускакал куда-то... А вдруг погиб кто?
Схватив посох, дала ежу яблоко, велела отдыхать и понеслась к храмовникам.
9. Глава 9
О новом храмовнике и пауках...
В домике храмовника раздавались возбуждённые мужские голоса. Братья по ордену ожесточённо спорили. Стоило мне постучать и войти, как бычара скривил недовольную рожу.
― Легка на помине! Что, соскучилась уже? – в ледяном голосе не было и капли раскаяния или стыда.
― О, кому голос вернули? А я даже не успела послушать музыкальное блеяние, – ответила и прошла в комнатку.
Люська налился краской до корней волос, засопел, как Стефаниус, и ломонулся из дома.
― А ну, стой, любимец Верховного, дело и тебя касается. По твоей милости беда едва не стряслась.
― Ты смеешь меня обвинять? – заорал он.
― Демид, – я повернулась к дядьке, – он не глухой часом? Орёт и орёт всё время...
― Тебе урок не впрок, а? – снова заорал бычара, на его ладони засиял золотистый пульсар.
― Рот закрой и уймись! – рявкнул дядька на гордеца. – Ещё раз увижу или узнаю, что ты на Радомилу нападаешь, напишу донесение Верховному! Я сказал уже, много воли ты себе взял, парень. Не только ведьма на храмовника руку поднять не может, но и он ей без причины не имеет права зло чинить. И причина существуешь только одна – злонамеренные действия! Ты же так хорошо устав ордена знаешь, что же, такие важные моменты пропустил? Проспал на уроках, а? Девушка спасти тебя пыталась, а ты на неё чары нагнал, угрожал. Да мне этого уже хватит для донесения! Хочешь? Или ты, правда, думаешь, что нам всё можно? В уставе прямо-то не написано, но меня вот учили, что если тёмное существо, нечисть любая, миролюбиво себя ведёт, то и не уничтожать без нужды. Ты на шишигу зачем пошёл? Если в тебе, служителе Творца, света не будет, а только спесь одна и жестокость, то как ты людей на путь истинный наставлять станешь?