Вечный порт с именем Юность. Цикл: Лётчики. Трилогия - стр. 18
Шаг в сторону
Самолет заморгал огоньками: «Отцепляйся!».
Донсков дернул кольцо буксирного замка, и планер словно остановился в небе. Ушел к земле утробный звук двигателя. Внизу показались неяркие фонари посадочной полоски.
Первый Разворот.
Теперь по заданию надо выключить консольные огни, а освещение кабины убрать до самого малого. Донсков повернул колесико реостата.
Прямо в лицо светил желтый месяц, выбеливал нос планера, лобовые кромки длинных крыльев. Глаза привыкали к небу. Оно уже было не черным, а с играющими синими тенями. Беспорядочно бегущие облака закрывали на мгновение звезды, и как бы подмигивали далеким загадочным планетам.
А ближе всех тонкая, согнутая долька луны. Только опять закрывает её большое неторопливое облако и медленно наполняет серебристым светом. Кажется, висишь, как парящая птица. Океан…
Пацаном Володя Донсков мечтал прорываться сквозь штормы, в компании отчаянных парней брать на абордаж неприятельские корветы, поднимать свой флаг на реях побежденных судов. Мечту навеяли книги, читанные запоем и без разбора. Но однажды он спросил отца: «А куда все время плывут облака?» Оказалось, что жизнь неба таинственна, люди, покоряющие пятый океан, умны и дерзновенны, они, как и моряки, прокладывают путь по звездам, но они ближе к ним. Люди – птицы…
Второй разворот.
Теперь облака плыли на планер. Донсков вспомнил белое, мягкое, как пух бабьего лета, облако. К нему в детстве запускал он свой первый змей. С тем облаком уплыло и его детство. Ему казалось уплыло навсегда. Но он всё же догнал его в гондоле учебного аэростата. Догнал, но не почувствовав свободы полета. Аэронавт – пленник неба, а не его хозяин. Нестись по воле воздушного потока, подниматься и опускаться по капризу температур, садиться там, где не хочешь, – незавидная доля. Но по молодости пареньку не положены были крылья, и помощником аэронавта он прилипал к тучам, травил газ из шара, уходя от молний к земле, сбрасывал балласт, чтобы не столкнутся с землей.
Третий разворот.
Смутное небо сороковых годов, черные облака, замешенные на выплаканных слезах. Временами мерещилась спираль прицела, узились глаза. Явь была прозаичней: неполных семнадцать! Значит, гонят тебя из военкомата, закрыты двери летных училищ – жди, жди, жди! Он не стал ждать, а приписал в метриках несколько месяцев. Получил планер, а в нем штурвал и крылья, но без мотора.
Четвертый разворот.
Летчики смеются: «Курица не птица, планерист не летчик!» Или, скромно потупившись, загадывают, пряча усмешку: «Не летчик, а летает, не собака, а на привязи. Кто?» А летчик – старший лейтенант Костюхин на подметках сапог рисует изображение планера, попирая достоинство планеристов. И в чем-то они правы. Какой же ты пилот, если не от тебя зависит полет крылатого аппарата? Как ты сможешь разить врага на беспомощном планере? Чем отличается планерист от аэронавта? Только выбором направления. А как его выбрать правильно? Пора выравнивать планер.