Вечный кролик - стр. 1

Кто-то однажды сказал, что на самом деле доминирующая форма жизни на нашей планете – это библиотеки. А люди существуют лишь для того, чтобы помогать им плодиться и размножаться.

– Вы все еще смотрите вестерны, баронесса Тэтчер? – спросил я, медленно прохаживаясь перед шеренгой волонтеров, стоявших наготове снаружи нашей библиотеки – небольшого здания в псевдонеотюдоровском стиле, расположившегося в центре Муч Хемлока, что посреди графства Херефордшир, которое, в свою очередь, находится почти в самом сердце Великобритании.

Муч Хемлок был, во всех смыслах этого слова, середнячковым местечком.

– Самые лучшие вестерны это те, которые совсем на вестерны и не похожи, – сказала баронесса Тэтчер, – например, когда они больше смахивают на древнегреческий эпос. Как «Железная хватка», к примеру.

– Мне больше по вкусу «Шейн», – сказал Стэнли Болдуин, который, как мне казалось, воображал себя сладкоречивым человеком, обладающим недооцененной властью и влиянием. Уинстон Черчилль заявила, что они оба неправы и что фильм «Случай в Окс-Боу» гораздо лучше, поскольку в нем поднималась в целом поучительная тема внесудебной расправы. Невилл Чемберлен попыталась примирить их и найти какой-нибудь компромисс, в то время как Дэвид Ллойд Джордж просто молча сидела рядом и отдыхала, морально готовясь к напряженным шести минутам Скоростного Библиотекарства, которые нам предстояло пережить.

Пожалуй, мне стоит пояснить. Созданная и расхваленная правительством АКроПаСК «Рабочая группа по стратегической разработке и внедрению библиотек в сельской местности» в соответствии с предвыборными обещаниями партии оставила библиотеки открытыми, но сократила число библиотекарей ровно до одного, при этом еще и урезав ему рабочие часы. А это означало, что каждая из двенадцати библиотек графства могла открываться лишь раз в две недели ровно на шесть минут.

И вот тут-то на сцене появлялся отряд лжеполитиков, отобранных лично мною. Благодаря тщательному планированию, быстрым передвижениям, четкому пониманию десятичной классификации книг Дьюи и жесткому следованию инструкции мы могли за отведенные нам триста шестьдесят секунд принять, выдать, отложить и продлить двухнедельный объем книг. Все и вся называли это мероприятие не иначе как Блицкниг.

Меня зовут Питер Нокс, но в ближайшие шесть минут для вас я – Джон Мейджор.

– Вы готовы, Стэнли? – спросил я мистера Болдуина, который отвечал за возврат и отложенные книги. На самом деле его звали мистер Слокомб, и он был отставным подполковником королевских ВВС Великобритании. Он был знаменит тем, что потерял ухо, катапультируясь из своего «Хантера» над Аденом. Что примечательно, среди обломков бомбардировщика нашли одно-единственное ухо, которое потом пришили на место. Что еще примечательнее – ухо оказалось не его.

– Всегда готов, командир.

– Мистер Мейджор? – позвала меня миссис Грисвольд, которая обычно заведовала магазином Муч Хемлока, почтовым отделением, местными сплетнями и пабом. – Я не могу вспомнить, кто я – Уинстон Черчилль или Дэвид Ллойд Джордж.

– Вы – Дэвид Ллойд Джордж, – ответил я. – Вы берете книги с полок и передаете их мистеру Чемберлену, который относит их на стойку к миссис Тэтчер, которая передает их Единственному Библиотекарю, чтобы та их проштамповала. Это же так просто.

– Точно, – сказала миссис Грисвольд. – Дэвид Ллойд Джордж. Поняла.

Для Скоростного Библиотекарства я разработал систему экстренных кодов, и миссис Грисвольд точно подходила под код 3–20: «Лицо, приглашенное в команду Блица из дипломатических соображений, но не приносящее совершенно никакой пользы». Увы, но никто, кроме меня, не знал, что означает код 3–20, поскольку система пока еще не получила того внимания, которое, как мне казалось, она заслуживала. Кстати, у такого положения дел тоже был свой код – 5–12: «Недостаточный интерес к эффективным методикам».

Часы на церкви пробили без четверти одиннадцать, и болтовня затихла. Началось молчаливое ожидание. Мы уже видели, что Единственный Библиотекарь готовится к открытию. Она разрешала нам ставить книги на полки, записывать бронь в журнал и даже пользоваться карточками, но вот ее печати были священны – их могла касаться лишь она. Именно поэтому миссис Тэтчер должна была раскладывать книги и карточки перед Единственным Библиотекарем, чтобы та могла проштамповать как можно больше. Ритмичный стук резиновой печати о бумагу был лакмусовой бумажкой, говорившей об успешности