Вечные ценности. Статьи о русской литературе - стр. 70

Но ведь не из них состоит большинство читающей публики.

Чем и объясняется небывалый взлет в Эрефии детективного и так называемого готического жанра. А это вызывает у официальных критиков ярость. Особенно жестокую против подлинно талантливых писателей. Куда бы еще Маринина, но скажем Акунина или Лукьяненко, – их бездарными никак не назовешь.

И от их успеха серьезные литераторы громко скрежещут зубами. Ибо в них говорит извечное и одно из сильнейших в человеческой натуре, – и, между прочим, в области литературы, – чувство: зависть.

А чем их утешить? Не видим. Да и стоит ли пытаться?

Из бывшего СССР несутся жалобы, которым иногда вторит и эмиграция, на то, что там публика увлекается детективной литературой, вместо, мол, того, чтобы читать более серьезную, и что, мол, это расшатывает у потребителей моральные основы.

Вопли эти чрезмерны и не очень справедливы.

Причину происходящего понять легко. Во времена твердокаменного большевизма подобная беллетристика находилась под запретом, а запретный плод сладок.

Кроме того, именно этот сорт книг помогает забывать о заботах и неприятностях повседневной жизни, – а тех и других у обитателей России сегодня хватает.

Но главное, против какой разновидности литературы направлен протест сих ревнителей нравственности?

Настоящая, так сказать, классическая детективная литература, под пером Конан Дойля, Честертона и даже гораздо менее глубокой Агаты Кристи, всегда проводила мысль, что преступление есть зло, притом обычно роковое и для самих преступников и призывала к борьбе против нарушителей закона. С тою, однако, оговоркой, что, если закон слишком жесток или несправедлив, можно его и обойти.

Такая литература никак нравственности подорвать не может. Скорее наоборот.

Отметим еще, что перечисленные выше авторы, и многие их последователи, писали отличным английским языком, часто с проницательным психологическим анализом и, в целом, на уровне хорошего вкуса.

Если теперь переводят и распространяют, под общим именем детективной литературы, американскую халтуру с мордобоем, совокуплениями и убийствами на каждой странице, и притом в скверных, часто безграмотных переводах, это уже совсем иной вопрос.

Этого типа произведения, конечно, пользы не приносят.

Но, опять же, какие книги может им теперешняя постсоветская продукция противопоставить?

Сочинения школы «другой прозы» в стиле Л. Петрушевской и иже с нею, несомненно, куда еще вреднее для впечатлительного читателя!