Вечность мига: роман двухсот авторов - стр. 25
И пробудился он – точно халат сбросил.
И увидел на ложе свою жену – с миндалевидными глазами, шеей лебединой и волосами, как ночь.
И подумал: ай, сон, сон! Жужжит, как пчела в день полуденный, а мёд собирает в сотах далёких, неведомых.
И рад был несказанно, и любил жену свою столько раз, сколько во сне являлась.
Тимур-Зульфикар. «Золотые притчи дервиша» (1410)
Что время, что пространство
Один человек вышел из родного селения. Он шёл уверенной поступью, его провожали знакомые, желавшие доброго пути. Он отвечал шутками и всюду встречал улыбки. Вслед ему махали платками, о которых он быстро забывал за разговорами с попутчиками. Просыпаясь, он видел рядом с собой счастливых женщин, а перед сном любовался новым пейзажем и солнцем, плывущим за далёкие горизонты. Но постепенно места делались глуше, стол и кров попадались не на каждом шагу, и редко встречались те, кто понимал его речь. А дорога уводила всё дальше. Он уже и сам не знал, зачем ступил на неё, но продолжал стаптывать сандалии, упрямо идя вперёд, точно его подталкивали в спину невидимые ладони. Редкий путник теперь кивал в ответ, а чаще – разводил руками, выслушивая жалобы, которых не понимал. И человеку всё стало чуждо: и горизонты, и странники, и слова. Он подумал, что где-то ошибся поворотом, выбрав не тот путь. Наконец, его окружила пустыня. Он плакал от одиночества, разговаривая с собой на забытом языке, и воспоминания становились старше его самого. Он вспоминал родное селение, отцов, покинувших свои дома, чтобы стать гостями в чужих, видел дедов, говоривших на одном им понятном языке, ушедших в пустыню и оказавшихся один на один с её великим безмолвием. Человек попытался объяснить себе цель путешествия, уверяя себя в его необходимости, слушал слова, от которых давно отвык, и уже не понимал себя.
Ему стало невыносимо. Он протёр кулаком глаза, оглянулся и вдруг увидел, что никуда не выходил, что всё время прожил в родном селении, в котором уже не осталось тех, с кем можно услышать одинаковую тишину.
Человек состарился: теперь кусок хлеба в чужом рту казался ему лёгким, а собственная шляпа – тяжёлой…
Ермолай Нибальсин. «Притча притчей» (1890)
Дело в подходе
Два профессора с философского факультета едут в поезде.
– Христос первый подошёл к религии диалектически.
– А Гегель первый диалектически подошел к христианству.
– А, знаете, мой студент Миша диалектически подошёл к Гегелю.
– Знаю. А вы в курсе, что моя студентка Маша подошла к Мише?
– Он подошёл ей как муж?
– Да, но смотрите, поезд уже подошёл к станции.
– Отлично! Подошло время обеда…