Вечно ты - стр. 7
– Да, Татьяна Ивановна, – говорит она, – как у вас, терапевтов, все просто. У нас, психиатров, прямо скажем, по-другому.
Я пожимаю плечами:
– Кто на что учился.
Регина Владимировна выдерживает долгую паузу, во время которой я много о чем успеваю подумать. Например, о том, что не имею права ее осуждать, но говорить это вслух, конечно, неуместно, и я только улыбаюсь.
– Что ж, Татьяна Ивановна, хоть рабочее время кончилось, давайте все же на секундочку вернемся к делам нашим скорбным.
– Давайте! – Работать приятнее, чем вести душеспасительные разговоры.
Начальница передает мне историю болезни, довольно увесистую и уже изрядно потрепанную по углам.
– Нужно посмотреть пациента перед ИКТ.
Я киваю.
– И я вас попрошу отнестись к нему очень внимательно, – Регина Владимировна откашливается, – вдруг найдутся серьезные противопоказания?
– Конечно, найдутся, – беспечно начинаю я, но смотрю на титульный лист, и присказка, что нет людей здоровых, есть недообследованные, застревает у меня в горле.
Какие серьезные заболевания можно найти у генерал-майора ВВС, накануне поступления в психиатрическую больницу выписывавшего в небе мертвые петли? Задачка со звездочкой.
– Вот именно, – вздыхает Регина Владимировна, – но поскольку вы в свое время меня за него просили, то теперь и я вас попрошу.
– Кто ищет… – Я быстро просматриваю приемный статус и перехожу к небрежно подклеенным квиткам анализов. Насколько мне помнится, бедняга в свое время тренировался в отряде космонавтов, и вот уж действительно космическое здоровье. Обычно хоть пара показателей если не выходит из нормы, то находится у нижней или верхней ее границы, а тут везде эталон. Прямо хоть в палату мер и весов отправляй товарища в качестве экспоната.
– Буквально не к чему придраться, – морщится начальница.
– А это обязательно? Инсулин я имею в виду.
– Как вам сказать… Я пока не назначаю, но сами понимаете, пациент на контроле. Могут спросить, почему не проводим ИКТ, раз нет эффекта от нейролептиков, и на этот случай хотелось бы прикрыться. Ну и вообще, мало ли что со мной может случиться, больной перейдет к другому врачу…
Я снова пролистываю историю болезни, теперь уже обращая внимание не на соматический, а на психиатрический статус. Что ж, полет диагностической мысли ясен, раз бедняга, несмотря на все усилия врачей, не признает себя сумасшедшим, значит, заболевание прогрессирует, соответственно, требуется сменить или дополнить схему терапии, и ни одна компетентная комиссия не поймет пассивной позиции лечащего врача, который видел ухудшение, но ничего не предпринимал. А вот если в истории будет запись терапевта, что введение больших доз инсулина опасно для жизни данного больного даже при соблюдении всех необходимых мер предосторожности, то это уже совсем другое дело. Врач – добросовестный социалистический труженик – старался, искал варианты, но не судьба. Медицинские противопоказания – они такие, против них не попрешь.