Вечная жизнь Лизы К. - стр. 31
Кажется, он и у неандертальцев пытается найти душу! Только ли альтруизм, а что, если вера в загробное воздаяние понуждала их заботиться о беззащитных сородичах? Чему примеров не счесть: беззубый скелет старика свидетельствует о том, что близкие пережевывали для него пищу; скелеты пожилых по тем меркам людей, страдавших тяжелыми формами артрита, доказывают, что продление минимум на несколько лет их жизней, для рода уже бесполезных, в неандертальской среде не было редкостью.
Надо же, как ему хочется их любить… их вместить и понять. В науке, наверно, это самое трудное – постижение любовью. Риск заблуждений возрастает в разы. Как и в жизни? Но в жизни точно от этого никуда не деться.
Лиза вернулась на сайт «Досуг. БМ». Сердце тут же ветково застучало.
«Хочу вас спросить о неслучившемся человечестве… Представим, что кроманьонцы по какой-то причине исчезли, следовательно, у неандертальцев появилась возможность выжить и заселить планету. Мой вопрос: какой бы она была сегодня, сейчас?»
Слева что-то происходило. Надо было ударить по «enter» – но слева происходило странное. И оглянулась. Гаянешка рассерженно засовывала в косметичку пудреницу, расческу, помаду:
– Чо-то мне, девки, херово. Голова болит та-а-ак!
Маша мелко перекрестилась:
– Сотрясение, наверно.
– Да ладно! Типун те! – и рванулась к двери. – Пока Раиля не слиняла, отпрошусь, е-мое, и чо с головой?
– Или Нодарик внизу? Сауна, шашлычок. По пятницам после обеда одни придурки работают.
Гаянешка неловко развернулась на шпильках:
– Ты чо щас сказала? – И почти упала на Машин стол: – Ты думаешь, я не знаю, как ты стучишь? Как сраный дятел – на меня, на нее, на всю бухгалтерию! Это Кармашка не знает, она с неба свалилась. Думаешь, свечку поставила и все отмолила, да?
– Кто бы тебя отмолил? – Маша смотрела на кончик носа, как в упражнении для глаз, налево, направо и снова на кончик носа. – Иди уже, прости… Господи!
– Пусть Он тебя первее простит, Маша-джан! У меня по ходу жизни другая загвоздка – Ему грехи отпустить! – и, наконец отлипнув от Машиного стола, Гаянешка зачиркала зажигалкой. – Где он был, твой боженька паникадиловый… когда меня, дитя четырехлетнюю, бензином облили, поджечь хотели? – и затянулась, и выдула из дыма змею, нарочно вихляя большими губами. – Меня папа отбил, с ружьем прибежал… И еще потом – все четыре дня, пока нас на пароме не вывезли – знаешь, чо было? Людей из окон, как мусор, выкидывали, не людей, так, армяшек… Потом пять лет за одной занавеской одиннадцать человек жили. Вода – два часа в сутки. Уборная на дворе. Может, твой боженька за уборной шифровался?.. Меня там трое парней зажали, я в пятом классе, они в седьмом: черножопая, отсоси.