Вечная жизнь - стр. 25
Что бы делала без смерти – Искусство прославляет кра-
литература? – соту всего сущего.
Смерть всему определяет цену. – Кто сказал, что жизнь не станет еще бесценнее, если будет «обильной».
Спасибо смерти за «Офелию» Милле. – НЕспасибо смерти за жуткие татуировки на мексиканских черепах.
Кладбище Пер-Лашез. – …полный набор.
«Смерть помогает нам жить». Лакан[94] – «Смерть – окончательное решение». Гитлер
Доставляет удовольствие тем, кто нас не любит. – Заставляет ужасно страдать близких.
Без смерти Гёте не написал бы «Фауста», а Оскар Уайльд – «Портрет Дориана Грея». – Не будь бессмертия, шумеры не написали бы «Гильгамеш», а Брэм Стокер – «Дракулу».
Зачем тогда Пантеон? – Кому была бы нужна Академия?
Здорово, что придурки умирают. – Обидно, что умирают хорошие люди.
Не будешь похож на Жанну Кальман[95]. – Не побьешь рекорд Жанны Кальман – 122 года 5 месяцев и 14 дней…
Последняя детоксикация, апофеоз «Рехаб»…[96] – …сопровождаемые сильнейшим синдромом упущенной выгоды[97].
С тех пор как люди заселили планету, умерло 100 миллиардов особей. Я хочу стать первым, кто не умрет. Достичь бессмертия будет нелегко. Я завидую дочерям – они увидят начало двадцать второго века. Андре Чулика, председатель и главный исполнительный директор компании Cellectis (французский лидер в исследованиях в области биотехнологий), утверждает, что дети, появившиеся на свет после 2009 года, будут жить до 140 лет. Я завидую Роми и Лу. Я – гнусный эгоцентрик, не желающий освобождать место. Мое ремесло эфемерно: когда меня не станет, забудется все, что я делал на телевидении. Единственный способ существования – уцепиться за жизнь и экраны, большие или маленькие. «Суетишься лицом» – помнят, исчезаешь – забывают, хуже того – заменяют. Забавно смотреть, как мельтешат некоторые успешные ведущие, почуявшие охлаждение к ним Славы: Дрюкер[98], Пиво[99], Артюр[100], Коэ[101], Курбе[102] гастролируют на сценах провинциальных театров, подбирая остатки былой популярности. Делятся воспоминаниями со старушками-телезрительницами с сиреневыми волосами. Ведущие всю жизнь задавали вопросы артистам, потом карусель вдруг остановилась, и тут они возжаждали оваций, но… никто не интервьюирует их. Слишком поздно. Приходится имитировать Джонни[103] или Модиано[104] в концертном зале в Роморантене. Им хотелось бы сменить легковесность на постоянство, отказаться от сиюминутной известности, чтобы остаться в Истории. Печальнее всего случай Тьери Ардиссона, который ввел меня в профессию. Он мечтал быть писателем, но ни одно произносимое им слово ему не принадлежит: текст для суфлера, шутки и вопросы сочиняют редакторы. Тридцать лет Тьери только и делал, что читал чужие тексты. Чего уж тут удивляться, что он одержим желанием издать тонны компиляций своих старых передач. Уязвленный романист – второе «Я» Ардиссона – намерен любой ценой отвоевать место на вашей книжной полке. Я знаю его как облупленного и готов поклясться, что он мечтает отдать богу душу в прямом эфире, чтобы его смерть вошла в сборник нелепых историй и стала известна во всем мире. Если я хочу избежать такой мрачной судьбы, нужно «обессмертиться» по-настоящему. Физически, в медицинском смысле этого слова.