Размер шрифта
-
+

Вечная жизнь - стр. 2

. Все мы (не)живем одинаково – жаждем блистать отраженным светом. Современный человек – это скопление 75 000 миллиардов клеток, которые пытаются конвертироваться в пиксели.

Селфи, выложенные в соцсетях, стали новой идеологией нашего времени: итальянский поэт Андреа Инглезе называет это «единственной законной страстью, саморекламой в режиме нон-стоп». Существует аристократическая иерархия, которую предписывает селфи. «Сольные» – у памятника или в пейзаже – говорят: «Я был здесь, а ты нет!» Селфи – визуальное жизнеописание, электронная визитная карточка, социальная ступенька. Селфи со знаменитостью наделено глубинным смыслом. Селфист пытается доказать, что встретил кого-то познаменитей, чем его сосед. Никто не набивается на селфи с неизвестным, если тот не карлик, не гидроцефал, не человек-слон или не обгорел до костей. Селфи – признание в любви, но не только. Оно подтверждает идентичность, превращает медиума-транслятора в медиума-послание, в аутентичную единицу информации, предсказывал в 1967 году Маршалл Маклюэн[8]. Правда, «пророк электронной коммуникации» даже представить не мог, что медиумами станут все. Селфи с Марион Котийяр[9] и Амели Нотомб[10] выражают совершенно разные вещи. Селфи позволяет человеку представиться: смотрите, до чего я хорош рядом с этим памятником, с Н. или с К., в этой стране, на этом пляже, а еще и удовольствие получаю – показываю вам язык! Теперь вы знаете меня лучше: я загораю, я касаюсь пальцем антенны на Эйфелевой башне, я не даю упасть Пизанской башне, я путешествую, я смеюсь над собой, я существую, потому что встретил знаменитость. Селфи – попытка присвоить суперизвестность, продырявить аристократический пузырь и протыриться внутрь. Селфи – это коммунизм: оружие пехотинца в войне за гламур. Люди не позируют абы с кем, аура соседа / соседки по кадру должна окрашивать снимающего. Фотографии со знаменитостями – форма каннибализма, она пожирает блеск звезды. Выводит на новую орбиту. Селфи можно считать новоязом эпохи самолюбования: оно заменяет картезианскую субъективность мысли. «Я думаю, следовательно, я существую» превращается в «я позирую, значит я существую». Селфи с Ди Каприо возвышает меня над тобой, ведь ты позируешь с матерью на лыжном склоне. Она, кстати, тоже с бóльшим удовольствием снялась бы с Леонардо. А он сам – рядом с папой римским. Папа выбрал бы ребенка-трисомика[11]. Означает ли это, что главная личность – ребенок с лишней хромосомой? Нет, тут я впадаю в заблуждение: понтифик является исключением, подтверждающим правило достижения запредельной известности при помощи фотографии, сделанной любым девайсом, годным для селфи. Папа нарушил алгоритм эго-аристократического снобизма, начало которому положил в 1506 году Альбрехт Дюрер картиной «Праздник четок», изобразив себя (молодой человек в изящных одеждах) у дерева, в правом верхнем углу от Пречистой Девы.

Страница 2