Вечная мерзлота - стр. 45
Геннадий Иванович преподавал марксистско-ленинскую философию в пединституте, а для души пел русские народные песни и романсы. Он был из провинциальных мещан, без музыкального образования, самородок. Жена аккомпанировала на пианино или аккордеоне. Они выступали по домам культуры, а иногда ездили «с концертами на село». На Асю Геннадий Иванович всегда смотрел сверху вниз, с легким чувством превосходства, она же на него старалась не смотреть совсем – он очень фальшивил, когда пел.
Ася вернулась в кухню и стала строгать липкий коричневый брусок мыла в бак с бельем.
…Ты Колю не узнаешь… – продолжила разговор с Горчаковым, – он очень взрослый. Столько пережил – бомбежки… А как голодно было после твоего второго ареста, в сорок шестом и сорок седьмом! Иногда у нас был только хлеб! Теперь Коле двенадцать, и он самостоятельный. Это, конечно, плохо, у детей должно быть детство, но если бы не он, что бы я делала? Он остается с Натальей Алексеевной, водит ее в туалет, иногда что-то готовит… – Ася очнулась и прислушалась, – недавно сварил французский луковый суп. Представляешь? Наталья Алексеевна перевела ему рецепт… Как жаль, что ты все время молчишь. Я пытаюсь и не могу представить, что ты улыбаешься. Ты все время только слушаешь меня.
В кухню вошел заспанный Сева, на ходу надевал очки. Увидел тихо булькающий бак, забрался на табурет, держась за плечо матери.
– Сева, пожалуйста, осторожно! – Ася еще помешала и отошла к столу чистить картошку.
– Серый суп из мыла… – Сева потрогал пальцем вздувшиеся пузыри белья. – Хорошо бы добавить лук и морковку… Я «Тёму и Жучку» дочитал.
– Сам?
– Сам и с бабой.
– Ты плакал?
– Нет, я знал, что он ее спасет, – он слез с табурета.
– Знал?
– Конечно. Человек должен спасать друга.
Ася перестала чистить и с интересом посмотрела на сына.
– Тот, кто бросил Жучку в колодец… баба говорит, он скотина.
– Ну да, – согласилась Ася.
– Нет, сначала он был просто человек. Вот когда бросил Жучку, стал скотиной…
– Здорово, соседи! – В кухню шумно, с тяжелой авоськой вошла Ветрякова. Они жили через стенку с двумя девочкамистаршеклассницами. У них никто не сидел и не бывал в ссылке. Ветряков работал токарем, а Ветрякова уборщицей в продуктовом, и с харчами у них было лучше всех.
– Здрасьте, Нина Семеновна! – Сева сказал и спрятался за мать.
– От зараза! Знает, что не велю так, а вот я тебя! – она растопырила ладонь и посунулась к Севе. – Как меня надо звать?
– Баба говорит, тетя Нина нельзя! Надо – Нина Семеновна!
– Из ума твоя баба давно выжила… – Ветрякова вынула хлеб, кусок свинины, капусту выкатила на стол. – На-ка хлебца… – отрезала горбушку и подала Севке. Она его любила.