Вечная кровь - стр. 5

Я оглядел спальню. Следов борьбы и последующего грабительского шмона не видать. Пара ящиков дорогого, инкрустированного перламутром туалетного столика, не задвинуты до конца. И распахнуты дверцы платяного шкафа, но это наверняка Яруч шерстил – проверял, что пропало из ценных вещей. Крови тоже не заметно. Снова перевел взгляд на мертвых. Отчего они умерли?

Стоп. А это что?

Я подошел ближе, склонился над кроватью, всмотрелся. На шеях трупов – небольшие круглые аккуратные ранки. По две на каждой в районе сонной артерии. Как будто… Фу ты, ерунда какая-то.

Вопросительно посмотрел на врача.

– Да, – кивнул он. – Первичный осмотр показывает, что смерть наступила вследствие большой кровопотери. Очень большой. Такое впечатление, что кровь…э-э… откачали. Как раз через эти раны.

– Или отсосали, – вставил фотограф, складывая штатив. – Хотя меня, конечно, никто не слушает.

– О, черт! – сказал я. – Вы это серьезно?

– Куда уж серьезнее, – ответил фотограф. – Там, в комнатах, еще три трупа. С точно такими же дырками на шеях. Мальчик и две девочки. Они даже проснуться не успели, как и мама с папой. Вы знаете, что по некоторым данным вампиры не просто сосут кровь, а сначала через свои клыки, как змеи, впрыскивают специальное парализующее вещество – яд, который невозможно обнаружить современными лабораторными методами?

– Первый раз слышу, – сказал я искренне.

Я и впрямь первый раз это слышал. Зато прекрасно видел, что фотограф напуган. И сильно. Хотя держится – профессионал, как-никак.

– Такое возможно? – спросил я у врача. – Я не о вампирах, о веществе, которое нельзя обнаружить.

– Все возможно в наш сумасшедший век, – пожал тот плечами.

– А когда примерно наступила смерть?

– Между тремя ночи и четырьмя утра.

– Самое глухое время.

– Да уж…

На мертвых детей смотреть не хотелось, но я себя заставил – мне нужно было видеть и общую картину, и детали.

Черт, детей жалко. Всегда жалко детей, хотя у меня и нет своих. Потому что дети никогда и ни в чем не виноваты, но страдают наравне со взрослыми. И умирают тоже.

Нет, надо все-таки покурить.

Набивая на ходу трубку, я отправился на лестничную площадку к Яручу.

Квартальный в прихожей уже проснулся и, хлопая глазами, смотрел на меня.

– Посторонним запрещено, – произнес он голосом, в котором, впрочем, не чувствовалось должной уверенности.

– Все нормально, господин полицейский, – сообщил я доверительно. – Мне можно.

На галерее Яруч курил уже вторую папиросу – затоптанный окурок первой валялся на полу, выложенном керамической плиткой. Я закурил и затем под его диктовку записал данные погибших – имена, фамилию, возраст, род занятий. Обычная семья, не бедная, но и не богатая, пользовалась уважением соседей. Честные плательщики налогов, как сказал бы мой шеф.