Вечная кровь - стр. 14
Официантка Таня принесла кофе, пепельницу и коньяк. Андрей отпил глоток коньяка (нормальный «Мартель», повезло), запил кофе (горячий, черный, сладкий, что еще надо?), закурил и стал вспомнинать, как год назад вместе с новым своим товарищем Симаем пил кофе в подмосковном имении князя Василия Лукича Долгорукого и слушал историю о молодой княжьей воспитаннице Дарье Сергеевне и французе Бертране Дюбуа, состоявшем на службе у царя Петра Алексеевича. На дворе стояло лето одна тысяча семьсот двадцать второго года, и он, Андрей Сыскарев, выходец из двадцать первого века, все надеялся, что спит или все происходящее ему блазнится; наваждение вот-вот пропадет, и он снова окажется в своем времени.
Но – не пропало.
Пришлось многое повидать и через многое пройти – такое, что, как он думал раньше, существует только в кино и книжках, прежде чем «государев колдун» Яков Вилимович Брюс сумел вернуть его домой. А заодно перебросил туда и Симая Удачу, беспечного московского охотника за нечистью, который возжелал увидеть фантастическое будущее своими глазами. И увидел. Где теперь Симай, интересно? Что-то давно не звонил, цыганская его душа, а сам Андрей позвонить ему не может, поскольку последний известный Андрею номер не отвечает. Может, случилось что не слишком счастливое? Да нет, вряд ли. Не тот человек кэрдо мулеса*. Он сам кому хочешь несчастный случай устроит, только тронь.
* Кэрдо мулеса — дословно «сделанный мертвецом (пер. с цыганского). Человек, рожденный от женщины и варколака – ходячего мертвеца.
– Спасибо, – сказал Андрей, когда ему принесли блины.
– Что-нибудь еще?
«Номер вашего телефона», – чуть было не произнес он. Но не произнес. Когда-то он не отказался бы от случая завести интрижку с симпатичной официанткой (пара-тройка встреч, постель, ненапряжное расставание), но теперь не хотелось. И не только теперь. Давно уже. Весь последний год, прямо скажем. «Старею, что ли?» – подумал он, а вслух сказал:
– Нет, спасибо. Можете сразу счет.
Официантка Таня чуть заметно пожала плечами и удалилась, всей спиной выражая равнодушие.
«Брось, голуба, – подумал Сыскарь, – я ничего тебе не обещал. И даже не намекал».
Смартфон в кармане запел, когда он выпил коньяк и доедал второй блин. Номер был незнакомый.
– Слушаю, – сказал он в микрофон специальным «скучным» голосом.
– Здрав будь, боярин Андрей свет Володимирович! – бесшабашно раздалось на другом конце.
– Симай? Это ты?!
– Он самый. Как живешь – хлеб жуешь?
– Твоими молитвами. Как раз сижу в Лефортовском парке, жую блины с икрой, пью кофе с коньяком, тебя вспоминаю. А тут и ты сам, явился – не запылился. Пусть не собственной персоной, что было бы несказанно приятней, но хоть голос, – и на том спасибо.