Вечерняя звезда - стр. 18
Женька работала в страховой медицине и знала моего папу. Я боялась, что эта история тут же получила бы нежелательное продолжение.
– Пока не о чем рассказывать, Жень. Мы едва зна-комы.
– Как «не о чем»? ФИО, возраст, прописка, диплом, оклад. Внешность. Семейное положение.
И тут я задумалась над семейным положением Вольфрама.
«Уважаемый волк, вы женаты? А как поживает ваша волчица? Ах, развелись? Скольким щенкам алименты платите? Всего пятнадцати? М-м… А сорок четыре выросли…»
Это – что касается волка. А что касается чудовища…
«Уважаемое чудовище, будьте любезны, просветите, пожалуйста: чудовищам можно жениться? Только на чудовищах или ещё на ком? И кто у них рождается? Неужели чудовища?!»
– Не женат, конечно. Это один наш клиент, вернее, его зам. Лет сорок пять. Брюнет. Симпатичный. Глаза жёлтые… Хорошие зубы. Но в наших отношениях всё так зыбко… И неясно…
– Сорок пять? Он не староват для тебя? Семнадцать лет разницы. Отношения далеко зашли? – не унималась подруга. Страховщики – они конкретные.
– Недалеко.
– Как хоть зовут твоего зыбкого и неясного?
– Вольф…
– Вольф?! Серьёзно?
– Да. А что? Как Мессинга. У Жириновского так папу звали.
– Он еврей?
Волки бывают евреями? У них вообще есть национальность?
– Не знаю.
– Богатый? – не унималась Женька.
Волки – богатые? Лапы, уши, хвост и никакой кредитной истории. А чудовища?
– Ну… Небедный.
– Главное – приличный бы был. А там назовешь сына Вовой – и о’кей.
В пятницу вечером я задержалась на работе (Люся заказала кафе на восемь тридцать) и, расправившись с делами, поползла к краю московской карты.
Навигатор каждые пять минут менял маршрут, предлагая микроавтобусу, в который я села у конечной станции метро, развернуться через две сплошные, броситься наперерез скорому поезду или перемахнуть через овраг. Но пункт назначения стабильно сигналил клетчатым флажком, обещая, что как угодно: через железную дорогу, овраги, наперерез потоку машин, – а я до него доберусь. Гораздо больше навигатора нервировал пассажир, усевшийся напротив. Из-под жёлтой бейсболки он сверлил воздух между нами взглядом, полным ненависти. Хотелось спросить: «Мы знакомы? Вы меня с кем-то спутали? Чем она провинилась перед вами? Обсчитала, недовесила? Бросила? Или уходить не хочет?»
Слава богу, он вышел раньше. Я успокоилась.
– Кому «Гаражи»? – водитель покосился на пассажиров в зеркало заднего вида.
– Извините, здесь есть кафе?
– Где-то было, – туманно ответил он.
Автобус уехал, а я осталась на пятачке возле глухой стены, за которой теснились крыши «ракушек». Впереди, за пустырём, маячил серый жилой массив. Какое тут может быть кафе? «Гвоздь и покрышка»?