Вечерний Чарльстон - стр. 21

Историки считают, что с того времени бейлик Османа стал независимым от власти Конийского султаната. Турецкий хронист пишет: «Осман Гази сказал: „Я взял этот город своим мечом. Что такое султан, что я должен получить от него разрешение? Аллах, давший ему султанат, дал мне завоевать ханство“».

Так родилась держава, ставшая при потомках Османа огромной империей, раскинувшейся на трех континентах: Европе, Азии и Африке.

14 февраля 1854 года.

Фолкстон, Англия. Вилла «The Leas».

Барон Майер Амшель («Маффи»)

де Ротшильд, младший сын Натана

Майера Ротшильда, главы английских Ротшильдов

Бр-рр… Я укутался посильнее в плед и придвинул кресло поближе к камину. Февраль в Англии – наверное, самый неприятный месяц, а здесь, в Фолкстоне – тем более. Холодные ветра с моря, дожди, не прекращающиеся ни на секунду, эта безумная сырость, это вечно серое небо… Поскорей бы вернуться обратно в мой замок Мент-мор, что в Бэкингемшире. Неделю назад, когда мне пришлось уехать сюда, там хотя бы вовсю светило солнце, а на холмах кое-где лежал снег. Все лучше, чем здесь… Даже если Джулиана уехала вместе с нашей Ханночкой в Бордо – там, мол, и погода лучше, и народ не косится на тебя, потому что ты еврейка. А здесь тебе каждый дворянчик даст понять, что ты, мол, никто – деньги твои мы возьмем, может, и придем к тебе на прием, но к себе никогда не пригласим. И даже если меня выбрали высоким шерифом Бэкингемшира, это еще ничего не значит – реальной власти у меня нет, зато местные власти у меня то и дело просят денег, немалая часть из которых, как мне кажется, оседает в их карманах и карманах их друзей.

Хотя и во Франции нас ненавидят – «евреи-финансисты», «кровопийцы», или просто «жиды» – этими выражениями до Луи-Наполеона кишела тамошняя пресса. Чего стоила одна лишь книга «Поучительная и курьезная история Ротшильда Первого, короля евреев, назначенного Сатаной», вышедшая в Париже в сорок шестом году… Конечно, в последнее время – что при Луи Наполеоне, что, к моему удивлению, при Наполеоне-Жозефе, пресса смягчила тон, но все равно отношение к евреям – а особенно к нам, Ротшильдам – там не слишком хорошее.

Мне, если честно, претит и ростовщичество, и интриги, но я – член своего рода, и деньгами, на которые я построил свой замок и живу в свое удовольствие, обязан именно ему. Именно поэтому я выполняю те «просьбы», которые исходят от моего отца, Натана Майера Ротшильда – хотя, конечно, и сыновний долг для меня не пустой звук. Но чего мне очень не хватает, так это самой обыкновенной человеческой дружбы.