Вдыхая тень зверя - стр. 67

Руднев промолчал, и Горбылёв принялся рассказывать.

– Венец Фридриха Барбаросса – древняя реликвия, много веков хранившаяся в сокровищницах германских королей. В 1806 году она пропала. Считается, что Франц II35 спрятал венец от Наполеона Бонапарта. Реликвия снова объявилась лишь через семьдесят лет, когда Карл Гессенский36, дедушка последней российской императрицы, передал её на смертном одре своему сыну Людвигу IV, а тот, в свою очередь, опасаясь за сохранность раритета, вручил его русскому царю Александру III в качестве приданого своей дочери Эллы, вышедшей замуж за великого князя Сергея Александровича37. С тех пор венец Фридриха Барбаросса хранился среди сокровищ дома Романовых.

Александр Фёдорович выложил на стол фотографию усыпанного каменьями восьмиконечного венца с массивным крестом на пресечении двух гребней, и не дождавшись никакой реакции со стороны Руднева, терпеливо продолжил:

– Венец Фридриха Барбаросса не просто драгоценный старинный артефакт, хотя, к слову сказать, это корона из золота, весящая без малого пять фунтов и украшенная десятком драгоценных камней, среди которых рубин в 40 карат и два изумруда по 15 карат каждый. Всё верно, Ипполит Эдуардович? – Горбылёв обратился к краснолицему толстяку.

Тот прерывисто вздохнул и скорбно закивал.

– Это Ипполит Эдуардович Фогт, – пояснил Александр Фёдорович. – По поручению совнаркома товарищ Фогт организовывает государственное хранилище ценностей Советской республики… Так вот, Дмитрий Николаевич, как я уже сказал, венец Фридриха Барбаросса имеет ценность не только материальную. Издревле этой регалии приписывается магическое свойство делать своего владельца непобедимым полководцем. Именно из-за этого её пытался заполучить Наполеон, а германский монарх её от него прятал. Также существует мнение, что, объявив себя Верховным главнокомандующим, Николай II увёз венец Фридриха Барбаросса с собою в ставку.

– Не очень-то он ему помог, – впервые за всё время повествования проронил Дмитрий Николаевич.

– Это все потому, что последний русский царь отошёл от Канона, – вмешался в разговор тот, кто был похож на испанского гранда.

Голос и манера говорить у этого типа были на редкость неприятными: гнусаво растягивая слова, он произносил их лениво и жеманно, при этом не смотрел ни на кого из собеседников, а с безразличным видом разглядывал свои ногти, не отличавшиеся ни ухоженностью, ни аккуратностью.

– Знакомитесь, Дмитрий Николаевич, это товарищ Аскольд, – представил гнусавого идальго Александр Фёдорович. – Он представляет Академию рационалистических психодуховных практик и материалистического эзотеризма.