Вдыхая тень зверя - стр. 20
Анатолий Витальевич открыл футляр, вынул из него скатанный холст и разложил на столе.
Работа и впрямь оказалась написанной в несвойственной Рудневу манере.
На полотне был изображён купающийся в золотых лучах вечернего солнца Пречистенский бульвар, пенный от бушующей сирени и трепещущий зелёными бликами молодой листвы. На фоне этого сияния виделись полупрозрачные, словно дым затухающего костра, фигуры прохожих, еда намеченные, но всё же живые, наполненные движением, стремлением, чувством. Среди всех этих фантомных абрисов в самом центре композиции резко выделялись три мужских силуэта и силуэт большой собаки, прорисованные глубоким чёрным цветом, настолько контрастно, что казалось, в этом месте полотно было прорвано, и сквозь образовавшуюся брешь проступала тьма непостижимой запредельной бездны.
Терентьев замер, потом предательски дрогнувшим голосом спросил, неловко пряча глаза и пытаясь украдкой утереть их.
– Вы, Дмитрий Николаевич, считаете, что я смогу её продать?
– Надеюсь, что сможете, если возникнет такая необходимость, – сухо ответил Руднев. – В остальном, пусть греет вам душу.
– Спасибо!
Бывший коллежский советник бережно свернул холст.
– Господа! – неожиданно вскинулся он. – Вам тоже нужно уезжать! Нечего вам тут высиживать! Я помогу вам с документами.
Всё это время безмолвно и неподвижно подпиравший подоконник Белецкий покосился на Руднева. Взгляд его красноречиво говорил, что, если он и не полностью был уверен в необходимости или неизбежности расставания с большевицкой Россией, разумность такого выбора им не подвергалась сомнению.
– Не поеду, – покачал головой Руднев.
– Но почему, Дмитрий Николаевич?
– Меня, Анатолий Витальевич, там никто не ждёт.
– Меня тоже!
– Вас ждёт шеф парижской криминальной полиции. Вы сами говорили.
– Руднев! Если так рассуждать, то вас там ждут ещё с большим нетерпением! Вы известный художник! Вы русский аристократ, в конце концов!
– И того и другого добра в Европе сейчас навалом!
– Ну а здесь-то что? Только вот не нужно про ностальгию и русские берёзки! Здесь для вас нет будущего!
– Березки ни при чём! Просто уж лучше я буду никому не нужен здесь, чем там, где и мне ничего не нужно! А будущее – материя эфемерная. Его и там может не быть. Здесь же у меня хотя бы было прошлое.
Бывший коллежский советник потупился. Он отчего вдруг почувствовал себя виноватым неизвестно за что и решил уж было уходить, но в последний момент вспомнил.
– Господа, чуть не забыл! Та история с моим архивом и арестами по старой агентуре. Если верно ваше, Дмитрий Николаевич, предположение о том, что комиссары ищут кого-то, то смею думать, они могут искать вот этого человека. Именно им я занимался последнее время.