Вдова, Жаба и Золото - стр. 2
Надя запнулась, не заметив в темноте бутылку из-под коньяка. Уязвлённая до глубины своего бездушия, та рухнула на пол и раскололась вдребезги. Пьяный голос из комнаты покрыл вошедшую дочь матом. Надя скрипнула дверью, и лохматая голова матери свесилась с кровати. Поджав губы, женщина с огромным синяком под левым глазом проворчала:
– Да не скрипи ты. И так тошно…
Надя ринулась собирать с пола пустые бутылки, как будто её суетливые жесты ещё могли что-то исправить, стереть прошлое и изменить будущее. Поранившись, девочка упала на колени и расплакалась. Её уже давным-давно не пугала физическая боль. Надя плакала вовсе не потому, что из безымянного пальца сочилась тёмная кровь. Она плакала от жалости к самой себе. Она плакала, потому что некому было её пожалеть.
– Чего разнылась? – в комнату, пошатываясь, вошёл отец. Он вернулся из ванной комнаты и на ходу застёгивал дырявые штаны.
– На тебе, – Вдовушкин вытащил из кармана смятую бумажку и бросил на колени дочери. – Купи мне пива, – он опять пошатнулся, но удержался за дверную ручку. – Не принесёшь – убью, – погрозил притихшей Наде пальцем и, свалившись на кровать, громко захрапел. Мать толкнула мужа ногой в бок и снова выматерилась. Приподнялась на локтях, оглядела пропахшую алкоголем и табачным дымом комнату с таким недоумением, точно видела её впервые, и потянулась к зажигалке, которая лежала на деревянном табурете вместе с полупустой пачкой сигарет.
– Ты ещё здесь? – Вдовушкина вопросительно подняла густую бровь.
Надя встала, так и не собрав бутылки. «К сожалению, я всё ещё здесь», – хотела сказать она. Девочка проглотила шершавый комок слёз и повернулась спиной к матери.
– Пойдёшь в магазин – захвати сигареты… Иначе я тебя сама изобью.
Надя прекрасно знала, что эти угрозы не были пустыми словами, которыми отец и мать приправляли грубые фразы при каждом удобном случае. На её бледной, почти прозрачной коже до сих пор не зажили синяки после отцовского юбилея. Тогда в их маленькой квартире собралось слишком много людей. Надя пыталась делать уроки, воткнув наушники, чтобы заглушить пьяные голоса. Всё закончилось руганью и дракой; гости со скандалом разошлись, назвав Вдовушкиных парочкой полоумных. Отец ворвался в комнату дочери и, кажется, о чём-то спросил. Она неподвижно сидела за столом в наушниках и читала книгу, которая лежала перед ней в перевёрнутом виде. Музыка давно выключилась – телефон сел, но девочка как будто ничего не замечала. Она грезила – наяву и с открытыми глазами. Там, на кухне, собрались счастливые люди, приехавшие поздравить именинницу. Мама разливала по чашкам душистый чай, который купила в местной лавке, а папа рассказывал гостям о своей умной дочери. Вот она закончила учебный год на одни пятёрки, выучила китайский язык, выступила на музыкальном концерте… «Моя Наденька прелестно играет на флейте», – с сияющей улыбкой делится он. А Надя выбегает навстречу нарядным гостям, оправляет шифоновое светло-розовое платье с рукавами, похожими на крылья, и делает неловкий реверанс. Все смеются и говорят, что она вырастет настоящей красавицей. Но в реальности всё по-другому: наушники вырваны, руки скручены за спиной, а после первого удара ремнём темнеет в глазах. Надя затрясла головой, желая прогнать страшное воспоминание, сняла с вешалки куртку и, не накинув даже на плечи, вылетела из тесной квартиры. Побежала по сугробам, спотыкаясь и падая. Наконец, заметила, что в спешке позабыла надеть ботинки и выскочила на улицу в одних тапочках.