Вдали от рая - стр. 48
Теперь можно и снова заснуть. Но сон не шел; ранний рассвет уже пробивался сквозь шторы, и Виктор долго лежал в полутьме, чувствуя, как отступает тревога и расслабляются напряженные мышцы тела. Как это часто бывает при внезапном ночном пробуждении, мысли его были особенно ясны, думалось легко, и он, словно отлично выспавшись, уже строил планы на день, и в планах этих было счастье, потому что в них была Вера. «Да ты никак влюбился, Волошин?» – с остатками былой иронии спросил он сам себя и тут же ответил уже безо всякой насмешки: ну и влюбился, и что ж. Должно же было это когда-нибудь случиться… Его трезвое здравомыслящее «я» не хотело отступать, что-то еще нашептывало ему, но против того, что происходило сейчас с Виктором, у этого «я» не было шансов, и оно отступило, свернулось клубком и затихло в самом дальнем, самом запыленном уголке его сознания.
Он задремал вновь так же неожиданно, как и проснулся, и очнулся снова лишь оттого, что яркое солнце пронизывало комнату. Будто отвечая на его невысказанный вопрос, в гостиной гулко пробили старинные антикварные часы, и он успел сосчитать их удары: «Девять… десять… одиннадцать».
Ого, как поздно! Неужели он столько проспал?.. Выскочить из постели и одеться было делом одной минуты, и на протяжении всей этой минуты он надеялся, что его обоняние вот-вот уловит запах кофе, доносящийся из кухни, а слух зацепится за любой звук – голос, стук, шорох, – да все, что угодно, лишь бы это свидетельствовало о том, что в квартире он не один. Однако надежды оказались напрасны: в доме стояла мертвая тишина – такая, что слышно было мерное тиканье часов. И странная для июля прохлада летнего утра была единственным непривычным ощущением.
Значит, Вера еще спит. Ну что ж, это даже лучше: он сам приготовит ей завтрак, в конце концов, сегодня его очередь варить кофе. Виктор вышел из спальни, направился в сторону кухни, но не удержался, свернул к лестнице, единым легким движением взлетел на второй этаж и остановился у гостевой комнаты.
Дверь в нее теперь была уже не приотворена, а распахнута настежь. Постель аккуратно застелена, ночник выключен, даже штепсель выдернут из розетки, шторы раздвинуты, на прикроватном столике ни единой пылинки – такое впечатление, будто его протерли, наводя здесь перед уходом идеальный порядок… От присутствия в этой комнате молодой женщины, раздевавшейся здесь, расчесывавшей волосы, забиравшейся в постель, раскидывавшейся в сладком сне под тонким одеялом, не осталось и следа. Таинственная незнакомка исчезла, растворилась в воздухе, как сон, как видение, как галлюцинация. Так, словно ее никогда и не существовало.