Вавилонские книги. Книга 2. Рука Сфинкса - стр. 32
Ванной команде служил балластный резервуар, в который можно было попасть, сдвинув наверх доски полубака. Вода не была питьевой, но для купания подходила прекрасно, если не принимать во внимание холод. Она находила это большой роскошью, невзирая на дрожь. На мгновение Эдит освободилась от ответственности.
Она сидела, положив руки на палубу: левая была мускулистой, палевого цвета, плечо покрывали темные веснушки, которые у нее появились в детстве. Другая рука представляла собой громоздкую конструкцию из пластин, болтов, клапанов и множества механических деталей, которые Эдит не могла назвать. Но она знала, как ухаживать за этим устройством: ей приходилось ежедневно пополнять запас воды, еженедельно смазывать суставы и примерно раз в месяц заменять жидкую батарею, чей запас был ограничен. Как ни странно, движитель сделался ее частью. Она не могла представить жизнь без него.
Механическая рука идеально подходила для некоторых работ: вскрывать ящики, носить тяжести и выбивать зубы – со всем этим устройство на ее плече отлично справлялось. Но другие задачи, часто простые, сделались обременительными. На то, чтобы одеться и раздеться, уходило в два раза больше времени, чем раньше. Когда требовалось завязать узел, на лбу выступал пот. Даже мытье волос, когда-то бывшее медитативным процессом, теперь стало утомительной, иногда болезненной работой.
На мгновение она решила отказаться от этой самой работы. Потом почуяла запах своих волос, и решимость вымыть их вернулась.
Час спустя она стояла одетая у руля, ее кожа сияла, темные локоны сохли на ветру. Она снимала показания флюгера, барометра и анемометра, рассчитывала высоту, отмечала расположение солнца, а затем решила отправиться в большую каюту, чтобы записать измерения в судовой журнал.
Пока Билли Ли был капитаном, Эдит привыкла вести журнал, так как он часто отвлекался на ту или иную авантюру. В то время она только начала учиться писать левой рукой, и поэтому ее дополнения были короткими и некрасивыми. Ее почерк улучшался, но медленно. Став капитаном, Сенлин взял ведение журнала на себя. Его стандарты по поводу почерка, орфографии и пунктуации граничили с фанатизмом. Эдит предоставила Сенлину возможность возиться с засечками и завитушками, потому что по какой-то немыслимой причине это делало его счастливым. Она не открывала журнал месяцами.
Но сегодня Сенлин ее взбесил. Его пустой взгляд, с которым все только ухудшалось в последние недели и от которого капитан казался одновременно отчужденным и немного сумасшедшим, все сильнее действовал на нервы. Его рассеянность тревожила – ведь они на самом-то деле поддавались его одержимости. Если его решимость ослабевает, на что им надеяться?