Ватрушка для Тимохи - стр. 23
Мысли метались как пчелы, пытающиеся донести до улья аконитовый мед. Стало ясно, что возня с чужими волчатами никогда не заменит собственного медвежонка. Мохито смирился с отсутствием личной жизни, изредка занимался рукоблудием под душем или в ванной – с Шольтом и Йошей под боком сложно было позволять себе постоянные шалости. А потом, вроде, и один жить начал, но почему-то чаще шалить не получалось. С этим-то можно было побороться, но, сколько себя под душем ни ласкай, медвежат от этого не прибавится. Что делать? Не прослужив и двух недель, увольняться из нового отряда и переезжать в столицу? Место найдется, куда-нибудь да возьмут. Главный вопрос – что изменится? Нельзя сказать, что в столице по улицам разгуливали медведицы, желающие с кем-нибудь познакомиться. Несколько общин на окраинах относились к чужакам мягче, чем здесь, на юге – главный город страны уравнивал приезжих, бросая в один котел. Проблема была в том, что в столице процветали те же грешки, что и тут: торговля ядреной медовухой, сдобренной химией, плюс расфасовка и продажа «пыли». К полицейским относились настороженно и не рвались принимать в семью.
«Уехать на север, поискать медведицу-гризли? Прожить три-четыре года, перебиваясь случайными заработками, в дни Преломления Хлеба относить сотовый мед к алтарю, пытаться выловить в сладком мареве запах той, единственной, которая согласится выносить моего медвежонка?»
– С тобой все в порядке?
Зорьян выглядел обеспокоенным. Цветан и Нелли смотрели на Мохито с немым вопросом. Стоян доел ватрушку, спрыгнул на пол и решил закусить выпечку черешней – прямо из ведра.
– Задумался, – чувствуя, как начинают пылать щеки, ответил Мохито. – Не помню, выключил ли чайник.
– Выключил, – кивнул Зорьян. – Я перед выходом проверил.
И ведь прекрасно знал, что Мохито чайник не ставил. Зато Нелли с Цветаном успокоились.
Обед удался. Вкуснейшего мяса с баклажанами не только хватило на всех, чтобы наесться до отвала, еще и осталась порция, которую Нелли выложила в банку и завинтила крышкой. Чтобы они с Зорьяном взяли с собой. И ватрушек целый пакет подарила. Мохито был на седьмом небе от радости: подарок пах выпечкой, медведицей и медвежонком. Он не ощущал зависти – видимо, потому, что не знал Цветана раньше, и тот своим счастьем у него ничего не отобрал. Мог бы и не приглашать в дом, но пригласил, поделился каплей семейного уюта и домашней едой. Нет, никакой зависти. Только благодарность.
Мохито растянул ватрушки на два дня. Деликатный Зорьян не стал покушаться на выпечку, удовольствовавшись мясом с баклажанами. Мохито это было только в радость. Он разделял отрезки времени, вознаграждая себя подарком. Пробежал кросс, выполнил упражнения – получай ватрушку. Вышел на построение, огреб порцию нравоучений от Светозара, проверил стенды со спецтехникой – получай вторую. Это помогало сосредоточиваться на текущих делах, отодвигать подальше мысль о неизбежном одиночестве. Первый порыв – увольняться, бежать – утих. Привязанность к Йонашу и Шольту, привычка топтать знакомые переулки и парковаться на узких улочках привязывали к месту сильнее выкопанной берлоги. Если бы знать, что где-то ждет вторая половинка, Мохито, без сомнения, бросил бы все и уехал. Но не мог решиться на побег в пустоту.