Ватерлиния (сборник) - стр. 59
– Тебя не ждут на космодроме? – осторожно напомнил Шабан. – Между прочим, не советую тянуть с ренатурализацией. Лучше сделать здесь, а то на кораблях сам знаешь, какая халтура.
– На корабля-ах… – протянул Менигон и злорадно усмехнулся. – Врешь ты все, Искандер. Оп-пять врешь. Нету никаких кораблей, один к-кораб-бль есть, да и того, честно сказать, нету. Где он? – Менигон оглянулся, будто в самом деле рассчитывал найти в комнате корабль, и развел руками, но тут же снова схватился за стену. На его лице появилось горькое выражение. – Нету! – повторил он. – Нигде. Я теперь думаю: а может, его и не было?
– Твой корабль на космодроме, – сказал Шабан. – И я тебе настоятельно советую не тратить здесь времени. Упустишь рейс – застрянешь еще на полгода.
Менигон погрозил ему пальцем. Палец был желтый и костлявый, как у не вполне высохшей мумии.
– В-выгнать хочешь, – сказал он утвердительно. – Все меня гонят. Биртолли, хлыщ, на порог не пустил, Штуцер – ик! – и тот выгнал. А от тебя я не уйду, и не надейся. Здесь буду. Ты думаешь, М-менигон не в своем уме? Это ты не в своем уме, коли п-понять не хочешь… Не пускают никого в корабль, понял? И эк-кипаж не пускают, во! Охрана там, и даже не пьяная. М-морды! Ласково так заворачивают, с приб-баутками. А кого и п-побили.
– Так ты не улетаешь? – не поверил ушам Шабан.
– Ул-летишь тут, когда рейс отменили. Не отложили – эт-то ты заметь! – отменили. Р-раз – и нет рейса. Сплыл. Д-два – оглянулись – а отменять-то больше и нечего. А им мало, им еще хочется. И потому – впер-ред! От-менить! – Менигон возвысил было голос и снова опустил до шепота. – Меня отменят. Тебя… ик! – отменят. Всех…
Его голова поникла и вскинулась толчком, как резиновая. Он деревянно качнулся вперед и поймал Шабана за рукав.
– Потому что праздник, – сказал он с чувством. – Потому что радость, это ты понимаешь? А? Ты вообще-то понять способен? Гордость – понял? Радость! Я только сегодня понял, что такое радость. Это когда праздник, когда поют гимн и н-никто при этом не ржет и не х-хлопает себя по заду. Я сам пел! Даже прослезился, если хочешь знать, сам от себя не ожидал. Святые слезы! Оч-чищение – понял? И я теперь чист перед всеми вами, перед всем дерьмом вашим, и если меня не п-пускают в корабль, то только потому, что я чист, хоть и сам в дерьме, а это их не у…удовлетво…выворяет, им нужно, чтобы я был в дерьме и к тому же еще и грязен, тогда будет можно… А я чист! – Менигон ударил себя в грудь и, не рассчитав, отлетел к двери. Здесь его колени разом подогнулись, будто сломались, он сел на пол и уронил голову на грудь.