Василий Темный - стр. 43
Князь спросил:
– Кой раз заводят, Любарь?
Артельный, седой, бородатый, в старой, но еще не обветшалой рубахе, ответил с достоинством:
– В первом разе седни. Днем, в жару, к чему бредень таскать, рыба на ямах лежит.
Борис ничего не сказал, присел на валун, а Гавря наблюдал за рыбаками, они тащили сеть. Бригадир закричал тем, дальним:
– Эгей, лешаки, там яма, стороной, стороной обходи!
Бредень тянули медленно, тяжело. Те, кто брел по глубине, принялись сводить конец, направляясь к берегу. Гавре не терпелось. Видел, где гузырь бредня, воду заколобродило, заколебало. Но вот сошлись рыбаки, потащили сеть, прижимая нижнюю бечеву.
Вода сходила с бредня, гузырь зашевелился, засеребрилась рыба. Но не туда Гавря обратил взгляд, а к тому валявшемуся в гузыре бревну. Сом, огромный, он шевельнул хвостом, ударил и задвигался, таща сеть в воду.
Тут уже все, и Гавря, и князь, бросились вытаскивать бредень далеко на берег. А сом бился, головастый, упругим туловищем давил рыбу…
Уже по темну сидели вокруг костра, а на треноге висел казан и булькала уха из сома, артельный бригадный Любарь рассказывал:
– Ты, княже Борис, на ловах гость редкий, не то, что отец твой Александр. Тот, поди, не было лова без него. Мы ноне сома вытащили не малого, а вот при отце твоем, княже, выволокли, поверь, раза в четыре поболе. Сеть изорвал, рыбаря Акимку хвостом пришиб. Я в ту пору в твоих летах был, княже Борис, из Новгорода Великого в тверские края попал. Князь Александр, отец твой, сказывал, сом тот всем сомам прародитель.
Гавря Любаря слушал, а сам на казан поглядывал, уж больно уха дразнила. А Любарь сказывал:
– А в Новгороде живя, где только не побывал, на море Белом, на Северах, в краях студеных. Семгу ловил. Вкусна рыбка, что в вареве, что на костре запеченая…
Тут, на тверской земле, повидал великого московского князя Василия Дмитриевича. Ухой его кормил. Он с женой своей, из Литвы ворочаясь, на ловах наших задержался… Крепка княгиня его Софья Витовтовна, ох как крепка и грозна. По всему, великий князь московский жены своей побаивался…
Борис хмыкнул в бороду, бросил:
– Не Софьи Витовтовны, великого князя Витовта, тестя своего.
– Может, оно и так, княже, но Софья Витовтовна уважения достойна.
– Что ж, Любарь, не стану отрицать того. И сегодня, коли бы не княгиня Софья, разве удержался бы Василий на великом княжении московском. Его бы дядя Юрий с сыновьями скинули со стола.
Любарь плечами пожал:
– Княжьи заботы, княжьи хлопоты. Знаю одно, раздоры княжеские ни Москву не красят, ни Тверь. И не к добру ведут княжества…