Василий Темный - стр. 25

Утомительно Нюшке, старая боярыня все дни на лавке зад отсиживает, в дреме нежится, а Нюшка зыбку качает без передыха. Стоит руки опустить, как боярыня в голос:

– Забыла, к чему приставлена?

У боярыни, оказывается, один глаз в дреме, а другой за Нюшкой следит. А голос у старой ворчливый, на все палаты разносится.

Нюшка при встрече с Гаврей жаловалась на усталь, но тот ей ответно:

– Чуток погоди, подрастет княжич, враз полегчает.

Жил Гавря в малой каморе, что через стены от княжеской опочивальни, и по первому зову помогал князю облачиться в рубаху кольчатую и остальные доспехи, подавал саблю и пристегивал к сиденью коня колчан с луком.

Гавря повсюду сопровождал князя. Особенно, когда Борис уезжал к какому-нибудь удельному князю. С высоты седла Гавря разглядывал новые места и задумывался, как же велика Русь.

А возвратившись в Тверь, непременно разыскивал Нюшку, рассказывал, что повидать довелось.

Нюшка только ахала, приговаривала:

– Ужли, Гавря, там не конец света?

– Сказываешь такое, кто доедет до края света? Я ведь те сказывал, там край земли. Ну может, где степь ордынская, но я там, Нюшка, еще не побывал.

– И не езди, Гавря, там, в Орде, тя замучают.

– Коли князь отправится в татары, то и я поеду. А ты за меня молиться будешь.

– Наговорил ты, Гавря, спать не буду. Ты мне ноне как брат мой старшой, какого ордыны в набег зарубили.

– Ладно, Нюшка, послушаю тебя. Но коли князь повелит, как быть? То-то!

На третий день поста митрополичий возок на санном полозе подъезжал к Звенигороду. Звенигородский махальщик, взобравшийся на вершину дерева, знак подал, и тотчас же скорый отрок оповестил князя Юрия.

Не успел возок подкатить к княжескому крыльцу, как Юрий Дмитриевич уже дожидался в просторных сенях митрополита. Чернец распахнул дверцу крытого возка, помог Фотию выбраться и, поддерживая старого митрополита, помог дойти до сеней.

Князь принял благословение владыки, промолвив:

– Приезду твоему рад, владыка. Почто обременил себя столь долгой дорогой?

Они прошли в трапезную, но прежде чем сесть за стол, Фотий скинул шубу на руки отроку, помолился. Помолился и князь.

Уже за столом Юрий Дмитриевич вопрос повторил:

– Почто тревожил себя, владыка?

Стряпуха внесла поднос с хлебом, чаши, блюдо с рыбой вареной, миски с капустой квашеной и грибами солеными, да жбан с квасом хлебным.

Митрополит пожевал ломтик хлеба с капустой и грибочком, запил квасом и только после того вступил в разговор.

– В тревогах и заботах живу, князь Юрий. Отчего ты не приехал в Москву, когда бояре государю молодому присягали?