Василий Шуйский, всея Руси самодержец - стр. 59
На каком камушке посидеть, чтоб стало видно, как течет, утекает не речка чистая – время быстрое. Не песчинки перекатывает – судьбы человеческие.
Читаем в Разрядной книге: «Лета 7084-го (1576 год. – В. Б.) поход государя царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии и сына его царевича князя Ивана Ивановича на берег против крымского хана Девлет-Кирея. А стоял государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии и сын его царевич Иван Иванович со всеми людьми в Калуге».
Разрядный дьяк про удельного московского князя не поминает, хотя Семион Бекбулатович все еще на царстве.
Среди людей, окружающих Грозного царя, много новых.
Дворовый воевода боярин князь Федор Трубецкой, в товарищах у него старший из Нагих – Афанасий.
В Разряд записано: «А с государем бояре: боярин князь Иван Петрович Шуйский».
И все.
Ближайшая охрана: Богдан Бельский, Михайло Безнин, Деменеша Черемисинов, Баим Воейков, Игнатий Татищев, Василий Зюзин.
Много татарских имен. Среди дьяков: Андрей Шерефединов, Улан Айгустов, Ерш Михайлов.
За шатрами приказано смотреть Гневошу Извекову.
А вот имена тех, кто спал у государя в изголовье, охраняя сон и жизнь: князь Василий Федорович Скопин-Шуйский; князь Василий да князь Андрей Ивановичи Шуйские, Верига Бельский, Григорий Бельский, Иван Бобрищев-Пушкин. Последний был царским сокольничим.
О крымском хане вестей не приходило. Повеселевший Иван Васильевич решил позабавить себя соколиной охотой.
Взял кроме сокольников сотню стрельцов да сотню из своего дворового чина.
Богдан Бельский высказал государю сомнение:
– Не мало ли людей для твоего царского величества?
– Если бы венец не отягощал мою бедную голову, – усмехнулся Грозный, – никого бы не позвал. Сладость охоты: самому искать, самому добыть. С вами, горластыми, даже лесных птичек не послушаешь, зверь прочь бежит, как от чумы.
Поехали в пойму, где были старицы*, а в старицах – утки, гуси, лебеди.
Первым пустили белого как снег кречета. Его с Печоры привезли.
Радуясь свободе, небу, солнцу, кречет круг за кругом взмывал с высоты на высоту, изумляя даже сокольников.
– Да где он? – волновался Иван Васильевич. – Шуйский, где он?
Василий Иванович раз-другой указал, а потом потерял его из виду: глаза слезой залило.
– Э-э! – махнул рукой на князя государь. – Где тебе углядеть! Глазки-то, как таракашки. Пушкин! Показывай!
– Падает, государь!
– Вижу! – закричал в восторге Иван Васильевич.