Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве - стр. 22

Молчание нарушил Змей. Тот, что звался Горынычем, и я была ему за это благодарна.

– Так, значит, будешь нас перед людьми обелять? – спросил он, щуря на меня золото глаз поверх наполненного до краев кубка.

– Не буду, – хрипло каркнула я. Мыш, который нервно грыз ломоть сыра рядом с моей тарелкой, попытался спрятать морду в своих больших розовых ушах, но на нос они не налазили. Я прокашлялась и, проигнорировав демонстративное неодобрение хвостатого, повторила уже увереннее: – Не буду я вас обелять. Просто правду расскажу. Чтобы они знали, что вы тоже живые.

– Живые, – эхом отозвался Кощей, заставляя меня поежиться. Сидел он совсем рядом и пугал меня даже сильнее, чем семейка Змеев. Я искренне считала, что было бы мне лучше смениться местами с Водяным. Тогда бы не грыз меня сейчас холодный и внимательный взгляд темных глаз. – А веришь ли ты в то, что мы живые?

Мне пришлось собрать всю свою смелость, чтобы ответить. Потому что Кощей ждал ответа, а я не имела воли это проигнорировать.

– Конечно, – указав рукой в сторону притихших на том конце стола нечистых, я чуть было не скинула со стола Мыша, тот лишь чудом успел пригнуться. Это было последней каплей, следующая обещала перешибить хребет моего самообладания: и свалюсь я тогда под стол в истерике, и… может, хоть это сотрет с лица Кощея жуткое выражение смертельной скуки. А пока оставалось терпеть свою неловкость и тихие смешки Змеев. – Вы посмотрите на них, живее всех живых же.

Он кивнул и задал совершенно неудобный вопрос:

– А я?

– А вы выглядите уставшим, – честно призналась я после недолгой заминки. Жила во мне странная уверенность, что Кощею врать нельзя.

– Так, значит, ты задумала всю правду о Водяном людям поведать. Зачем? – спросил Горыныч, любопытством своим спасая меня от изучающего взгляда темных глаз.

С трудом подавив вздох облегчения, я невнятно промямлила:

– Чтобы знали.

Не говорить же этому дружелюбно скалящемуся на меня чудищу, что мне просто домой очень надо, а это был первый шанс, за который я с энтузиазмом и ухватилась. Что я не за-ради нечисти все это затеяла, а чтобы себя любимую из беды выручить. В дом отчий вернуть.

Себе я дала слово, что попытаю удачу и расскажу все родичам, да не было во мне веры, что они меня послушают. Посмеются, возможно, выпорют, если дядька настоит, да и позабудут о всех моих глупостях. Если Иван от беглянки не откажется, то справят свадебку и отправят меня в царские хоромы наследников плодить.

От последней мысли меня чуть не передернуло.

– И пусть знают, – заявил Водяной. – Может, перестанут дурить. А то ж Вареньку мою в родную деревню не пускают, к родственникам. Руны свои защитные на воротах вырезали и знать ничего не хотят. Мол, если она человек, то ведовские знаки ее не остановят. И никто слышать не желает, что она пусть и человек, но жена нечисти…