Василина для шейха - стр. 13
Что я могу сказать? А что здесь говорить? Надо бы поскорее исчезнуть с их виду, что я и сделала в сию же секунду. Лицо горело огнём, да мне стыдно!
Вышла на улицу и истерически засмеялась. Эти перепады эмоций не делали лучше, только хуже, причиняя дикую боль. Я впала в какое-то отчаяние из-за того, что не могу помочь папе. Слезы снова потекли рекой смешиваясь с каплями теплого дождя. Я почувствовала легкую вибрацию на своем лице, когда запрокинула голову вверх к небу.
Как сообщить маме, что мы в безвыходном положении? Я дала ей надежду, а теперь что? Как мне поступить? Она ждёт моего звонка, наверное сидит у окна и не выпускает с рук телефон в ожидании, что я скажу: "Мама, я устроилась на работу и папе сделают операцию, потому что деньги я нашла".
В сумочке пиликал телефон, достала и закрывая его рукой от дождя, увидела номер подруги.
Облокотилась о перила лестницы и снова в слезы, готовая сползти вниз.
Нажимая на экран слышу её голос:
– Вась, ну что там? Я маме твоей звонила, она плачет ожидая твоего звонка, – грустным тоном говорит.
Слова застряли где-то в горле, я ничего не могла ответить. Слезы душили меня, временами отводила телефон, чтоб она не слышала мой плачь.
– Ал-л-о-о-о.. Васил-иина-а, ты плачешь?
– Вик, меня оставили на практику, но, а о работе сказали забыть, пока не наберусь стажа и опыта. Поэтому, у меня не вышло. Я не смогу найти эти проклятые четыре миллиона! – срываюсь на крик.
– Девочка моя, не плачь. У нас ещё есть время, мы найдем выход. Обязательно найдём! Слышишь?!
– Не найдём выход, потому что его нет. Это неподъемные деньги, понимаешь? Папа останется инвалидом!
Вика стала кричать в трубку, за что я ей благодарна, она знает, как меня привести в чувства.
– Оставайся на месте, я вызываю такси и скоро буду, – послышались короткие гудки и я бросила телефон в сумку.
Дернула плечом, потому что сзади кто-то покушался на мое уединение. Никого не хочу видеть и слышать, пусть никто меня не трогает. Не сейчас, пока не услышала:
– Наш Эмир, пожелал встретиться с тобой, – арабский язык всегда был очень красив и богат.
Повернув лицо, мне уже было все равно, что я некоторое время назад виделась с ними всеми в мужском туалете.
– Ты, ведь понимаешь меня, женщина?
Женщина? Мне всего двадцать лет! Он вообще знает после скольких лет меня можно назвать женщиной? Я улыбнулась на его глупость. И оглянувшись нашла глазами Эмира, он сидел в роскошной и очень богатой машине с открытой дверью, я лица не видела, он сидел глубоко внутри.
– Вижу, что понимаешь и знаю, что владеешь разными языками, – его голос звучал больше угрозой, чем утверждением.