Василика Даль: Возрождение - стр. 19

Кристина как бы не заметно, но это на самом деле было заметно, проследила за моим взглядом и натянула вежливо-лживую улыбку. Я усмехнулась, ведь она мастерски манипулирует людьми, полностью контролируя свою мимику и проникновенно глубокий голос. Кристина может заставить их думать, что угодно, говоря при этом то, что ей необходимо. Её даже Матвейка боится, а у него стойкий характер, что уж про старосту говорить, вертит им, как хочет. Все верят этакому белому ангелочку с голубыми глазками, не замечая черный хвостик.

Проходя мимо Тима, клянусь, почувствовала, как его рука коснулась меня. Решив списать это на случайное прикосновение, убежала как можно быстрее, пока Дима меня не заметил.

Перепрыгивая через ступеньки, я зашла в университет, проходя через большой холл, поднялась на третий этаж, и, сама того не ведая, подошла к кафедре, где сидел Матвей. Я неосознанно пришла к нему за помощью. Сперанский как бы был моим спасением, ведь Дима меня здесь искать не будет. Он недолюбливает Матвея и старается его избегать. Даже не пытается подлизываться, хотя обычно так делает ради желаемого «автомата». Когда-то Дима мне нравился. Хотя, как когда-то, два месяца назад. Но Дима лишь сам ускорил процесс моей нелюбви к нему. Ну, он отверг мои чувства, и как бы ладно. Это мне ясно, любить не заставишь. Однако этот кретин начал болтать об этом всем. И мои чувства довольно быстро прошли, потому что он стал мне омерзителен. И мне хотелось оторвать его гребаный язык и нарезать соломкой для бродячих собак. Дима не имел права об этом рассказывать, это было личное! И после всего обо мне пошли новые слухи, это был ещё один удар под дых. Я ненавижу сплетни, Дима знал об этом, и поступал так, как я от него совсем не ожидала. Поддакивая и подтверждая все необоснованные слухи, он становился мне непонятным и отвратительным, заставляя задаваться ненужными вопросами. Для чего он врёт? Для поддержания своей гребаной репутации? И какого он мне понравится? Смотря на него, я не понимала, что это такое нахрен было. Бесит он меня, горделивый подонок.

Дверь открылась, и я отпрыгнула от неё как ужаленная, встречаясь взглядом с не удивлённым другом.

– Толмачевская, что-то ты рано, – сказал он, будто мы не виделись с утра, приподнимая бровь.

– До экзамена пятнадцать минут, я хотела узнать у Елены Олеговны, когда можно подойти к ней, – быстро соврала я, ведь моей истинной целью было скрыться.

– Елена Олеговна, можете у Толмачевской через полчаса принять? – спросил Матвей, наклонившись назад и посмотрев куда-то вглубь кабинета, где вроде как находился стол преподавателя.