Ваше Сиятельство 9 - стр. 11

– Госпожа! Пожалуйста, не надо! Вывезу вас куда пожелаете! Только уберите эту штуку! – его глаза покосились на вороненый ствол остробоя.

– Вот и хорошо. При этом еще и заработаете. Выплачу 500 рублей, если буду довольна вашей услугой, – «Стальная Правда» вернулась под куртку баронессы. – А теперь скорее! Бегом к вашему эрмику! Бегом!

Прошло не более пять минут, как темно-синий «Енисей» Иосифа Семеновича подкатил к воротам товарного двора, выходившим на Каретную.

– Тот «Мармут», о котором вы говорили, стоит слева или справа? – спросила мисс Милтон, сидя на заднем диване и вглядываясь в окно.

– Как я понял, справа. Напротив «Севанские лаваши», – произнес кладовщик, с напряжением ожидая, когда откроют ворота. – Повернуть налево?

– Нет, направо и когда приблизитесь к этому «Мармуту», сбавьте скорость до минимума. Если я скажу остановиться, то будьте готовы, – сказала Элизабет, откинув край куртки, накрывавший рукоять остробоя.

– Что вы задумали?! – всполошился Иосиф Семенович.

– Поезжайте! Поезжайте! – настояла баронесса, видя, что ворота уже открылись.

***

Дернув рычаг, я снова запустил двигатель. Устройство здесь такое же, как и на эрмимобиле или в больших роботах. Энергию они также получают из эрминговых потоков, а сам двигатель работает на принципе магнитоэлектрического взаимодействия кристаллов бирсида. Для обеспечения электроэнергией в катере также установлен паровой котел, питающий турбину электрогенератора.

Я сдвинул рычаг хода на вторую позицию, и повернул штурвал, стараясь направить катер к южной оконечности острова. Увы, курс почти не изменился. Поток, несущий нас, был столь сильным, что суденышко стало игрушкой морской стихии и было почти неподвластно мне. Отжав рычаг хода до конца, я снова налег на штурвал. Катер дал крен на левый борт и лишь немного изменил курс. Вглядываясь вперед в надвигающихся сумерках, я разглядел, что недалеко от скалистого берега появляются белые буруны в набегающих волнах, а значит там рифы. Если катер налетит на них, то нам точно придется несладко, и Посейдон вполне может посодействовать, чтобы это день стал моим последним днем жизни в теле графа Елецкого.

– Оля! – позвал я.

Княгиня, наверное, не слышала – слишком громко ревел ветер, грохотали волны.

Тогда оставил штурвал, в три длинных шага подбежал к двери в каюту, распахнул ее, уцепившись за поручень.

– Оля! – снова крикнул Ковалевской.

Она в самом деле спала. Наверное, подобное бывает на нервной почве: сознание, стараясь сбежать от жутковатой реальности, проваливается в сон. Услышав мой голос, Ольга встрепенулась.