Ваша справедливость мертва - стр. 26

У Савелия Романовича расстегнута на верхние пуговки рубашка. Вижу, как пульсирует вена на его шее, как он размеренно дышит, отчего его широкая грудная клетка поднимается. И еще на лицо его суровое пялюсь, на широкие плечи, на сильные руки и крепкие ноги, обтянутые брюками.

Стыд мой куда-то ушел, и я бесстыже разглядываю этого мужчину, чувствуя, как пылают щеки. Боже, он мне в отцы вообще-то годится, а я как пьяная стала. Неделю Крутого не видела, я думала, прошло, но нет. Почему-то не проходит.

– Нравлюсь?

– Ага… то есть нет! Вы мне не нравитесь!

Судорожно мотаю головой, а Крутой только усмехается. Его большой рот растягивается в улыбке. Белоснежные зубы, острые клыки, как у хищника, опасный темный взгляд из-подо лба.

Снова смотрит как на глупую овечку, на которую в любой момент готов напасть. Лев, царь зверей, хищник. Такой загрызет и дальше пойдет. Мама!

Хм, а какой Савелий Романович без одежды? Ну просто интересно!

А что такого? Ох, мамочка, ну почему у меня сводит низ живота, когда Савелий Романович близко? Меня всю лихорадит, между ног аж печет, и при этом я знаю, что он очень опасный человек.

Так, Даша, дыши! Ну что за идиотские мысли?! Собралась, амазонка, ну же! Где твои тормоза, где буйки, где шлюпки?! Дайте хоть одну, хоть дырявую и без весла…

– Вы меня хотели видеть. Я здесь.

Переминаюсь с ноги на ногу. Савелий Романович закуривает, откидывается на кресле. Он устал. Я вижу в нем это. Наверное, устал девушек раздаривать за целый день.

– Потанцуй для меня.

– Хорошо.

Спорить с ним я не решаюсь. Поднимаюсь на небольшую сцену и исполняю несколько движений, которые уже успела выучить и отрепетировать за эти дни.

Крутой смотрит. Молча. Не отводя от меня взгляда. На этот раз более пристально и без насмешки.

В какой-то момент я понимаю, что ему нравится, и начинаю стараться сильнее. Двигаюсь плавно, как кошка, мне льстит, что ОН смотрит на меня. На одну только меня, не знаю… меня это будоражит. Заставляет чувствовать себя какой-то особенной.

– Хватит, – глухо отвечает, а после коротко хлопает ладонью по колену.

– Ко мне.

Сцепляю зубы. Как к Тузику обращается. Слезаю со сцены, подхожу к нему.

– Так обычно собачек зовут.

– Если я захочу, ты будешь моей сукой. И лаять будешь, и прыгать на задних лапках.

Власть, Крутой в себе уверен, даже слишком. Господь бог прямо во плоти. Он себя любит. И еще раздражен почему-то, я вижу, что рубашка на нем едва ли не трещит от напряжения.

Что изменилось за эту неделю? Я не знаю, но меня это отношение бесит. Я же тоже человек, а не просто кукла на ходулях.