…Ваш маньяк, Томас Квик - стр. 67
Я подумал о словах, произнесенных бывшим главврачом Йораном Чельбергом в беседе со мной несколькими месяцами раньше, – что он не желает «участвовать в сокрытии правового скандала». Кажется, я начинал догадываться, что думал Чельберг по поводу Квика, убийств и приема лекарств.
Стюре считал, что его признания в убийствах и свободная выдача препаратов – своего рода молчаливый уговор между ним и Сэтерской больницей, но теперь договор внезапно оказался разорван. Стюре отреагировал бурно – гневом, озлобленностью и страхом.
– Как я смогу жить без лекарств? Как я смогу существовать – чисто физически?
На этом этапе Стюре сидел на таких огромных дозах бензодиазепинов, что количество препаратов пришлось постепенно снижать в течение восьми месяцев.
– Это было трудное время. Я практически не выходил из своей комнаты. Единственное, на что у меня хватало сил, – это слушать радио «Р1».
Бергваль скрестил руки на груди, ухватившись пальцами за собственные плечи.
– Я лежал на кровати вот так, – проговорил он и сильно затрясся.
– Стало быть, ты неожиданно протрезвел и почувствовал себя здоровым. Но тут оказалось, что ты осужден на пожизненное заключение за восемь убийств.
– Да.
– И ты сам способствовал этому!
– Да. И я не находил никакого выхода. Рядом со мной не было никого – ни одного человека, к которому я мог бы обратиться за поддержкой.
– Почему?
Мой собеседник замолк, с удивлением посмотрел на меня, потом рассмеялся и ответил:
– А куда бы я обратился? Позвонить своим адвокатам я не мог, они способствовали тому, что меня осудили. Я оказался совершенно один в этой ситуации…
– Ни одного человека, с которым ты мог бы поговорить?
– Нет, мне никого не удалось найти. Наверняка такие люди существовали…
– Те, кто окружает тебя в отделении сейчас… тебе известно, как они относятся к вопросу о твоей виновности?
– В общем и целом, думаю, они считают меня виновным. Правда, мне кажется, что среди сотрудников есть исключения. Но это никогда не обсуждается.
После статьи в «Дагенс Нюхетер» в ноябре 2001 года, когда Квик объявил о своем тайм-ауте, полицейские допросы прекратились. Вскоре после этого Кристер ван дер Кваст закрыл все дела, по которым в тот момент шло следствие. Квик прекратил принимать журналистов и погрузился в молчание, продолжавшееся почти семь лет.
Однако было и еще одно, никому не известное обстоятельство. В то же самое время Стюре прекратил посещение психотерапевтических сеансов. Без лекарств он не мог ни о чем поведать. Он не хотел продолжать рассказы о сексуальных посягательствах в детстве и убийствах во взрослом возрасте, да и не мог ничего сообщить без бензодиазепинов. Именно наркотические препараты снимали тормоза, что позволяло ему участвовать в психотерапевтических сеансах и полицейских допросах.