Ваш любимый доктор, или Дело всей жизни - стр. 16
Всю прошлую жизнь я куда-то влезала и что-то на себя взваливала, позволяла на себе ездить и никогда не оставалась в стороне. К слову, подставляли меня не впервые. Было такое, что коллеги оперативно линяли после окончания смены, оставляя мне рожениц в тяжелом состоянии, которое можно было предотвратить, если как следует постараться.
К медицинским заботам теперь прибавилась тревога о Норвине. Сейчас я могла ощутить себя в его шкуре, мне категорически не нравилась его скрытность, хоть я и понимала, что подобные дела меня не касаются. Интуиция кричала, что здесь происходит что-то странное и нехорошее, а что именно – выясню.
На следующий день меня отвезли к месту разбирательства. Это был не суд в нашем, земном понимании, а некая подготовка к суду. Я почти не нервничала, просто любопытно было, чем все это закончится, и нашли ли того, кто провел бедной Лесси варварскую операцию, отнявшую ее жизнь.
На воротах стояли хмурые гвардейцы, они еще раз проверили мои документы и пропустили внутрь. Норвина я нигде не видела, и от этого стало тревожно.
– Нейра, вам надо пройти сюда, – человек в темной форме указал на одну из похожих друг на друга дверей. – Как раз сейчас будут вас вызывать.
Он не ошибся: прошла какая-то минутка, и назвали мое имя. Я вошла в просторный кабинет, отделанный светлым деревом. В самом конце на небольшом возвышении сидели несколько мужчин в служебной одежде, среди них уже знакомый менталист, нейт Россейн. Они все казались близнецами – настолько неприметной была внешность. Один потягивал воду из стеклянного стакана, второй что-то увлеченно писал, третий же махнул рукой, показывая, куда надо садиться. Я повернула голову и…
Надо же, какая встреча! По левой стороне восседали мои любимые лекари – нейт Ойзенберг и Калвин, а также несколько незнакомых молодых мужчин. Главы гильдии видно не было.
Справа неслись всхлипывания. У другой стены расположились, должно быть, родители Лесси. Мать, черноволосая женщина с проседью, вытирала глаза платочком. Сразу стало ясно, чью внешность унаследовала девушка. Отец, напротив, всем демонстрировал свое презрение к происходящему и держался сухо, высоко подняв подбородок.
Чуть в стороне сидел юноша, что в ночи вломился ко мне в дом с мертвой Лесси на руках. Его голова была опущена, а руки сковывали магические наручники – тонкие браслеты, горящие серым светом. Вдруг он встрепенулся и поднял взгляд. Я кивнула, выражая свое приветствие и сочувствие одновременно.
Когда, наконец, добралась до стула, оказалось, что сидеть мне придется возле Ойзенберга. О компании приятней я в жизни не мечтала, и он вполне разделял мою радость.