Варяжская правда: Варяг. Место для битвы. Князь - стр. 127
– Молодец, – похвалил Духарев. – Живи пока.
Он убрал меч в ножны.
Трещок вздохнул с облегчением. Поглядел, как Духарев седлает Пепла.
– Значит, со мной не пойдешь? – спросил Гораздов приказчик через некоторое время. – А ежели я гридням пожалуюсь?
– Не пожалуешься, – не оборачиваясь, ответил Духарев.
– Это почему же? – запальчиво спросил Трещок.
– А вот поэтому! – Духарев мгновенно развернулся и ударил наглеца кулаком в висок. Тот упал физиономией прямо в свежее Пеплово «яблоко». Духарев брезгливо перевернул приказчика носком сапога. Готов. Минимум полчаса проваляется.
Серега вывел Пепла (жеребец аккуратно переступил через лежащего) во двор, прыгнул в седло.
– Далеко собрался? – крикнул вслед всаднику Выдр.
– В Полоцк! – крикнул в ответ Серега.
Отрок поглядел, как уходит уверенной рысью серый жеребец, вздохнул и вернулся на свое бревнышко. Караулить.
Глава третья,
в которой Сереге представляется возможность на собственном опыте убедиться, что бывают случаи, когда хороший меч эффективней хороших законов
Санный путь сначала вел вдоль берега, а потом свернул вниз и сполз с берега на лед. Белая гладкая дорога. Слишком просторная для одинокого всадника. Ну не то чтобы Духарев был на ней таким уж одиноким… Вот побежал от берега к берегу лыжник, вот Серега обогнал санки, а вот навстречу – трое мужиков волочат здоровенную медвежью тушу.
– Эй! – окликнули Серегу. – Лошадку не одолжишь?
– Не могу, спешу! – отозвался Духарев.
Пепел, учуяв медвежий дух, заржал, шарахнулся.
– Тих-хо! – прикрикнул на него Серега, поддернув поводья.
Справа показался черный высокий тын. Городок. С высокого берега скатывались на санях ребятишки. Визжали, хохотали… Серега поглядел на них, и ему почему-то взгрустнулось.
Он тронул каблуками Пепла, и понятливый конь перешел с шага на ровную рысь.
«Все-таки как красиво у нас на Руси», – подумал Духарев, хотя и знал, что скажи он это вслух при любом кривиче – и тот наверняка возмутится, а потом начнет толковать глупому чужаку, что русь – это там, в Киеве, дружина княжья, да старшие мужи, да варяги, да нурманы… В общем, русь – это княжье, а тут земля вольная.
Духарев усмехнулся: вольная-то вольная, а дань князю платят. И киевскому, и полоцкому.
– Молодец! Эй, молодец! – с берега, спотыкаясь и оскальзываясь, бежала баба.
Сначала Серега хотел крикнуть ей обычное: «Спешу!», но что-то его удержало. Может, то, что чесала баба к нему слишком уж заполошенно. И одета была как-то слишком легко, не по сезону.
– Стой, – скомандовал Духарев, и конь послушно остановился.
Баба подбежала, бухнулась ничком в снег, прямо под копыта брезгливо попятившегося Пепла.