Варлорд. Темный пакт - стр. 138
– Понял, – просто кивнул я, доставая из потайного кармана на поясе золотую монету номиналом в двадцать пять рублей.
– Двадцать пять рублей, Катерина золото, минус двести пятьдесят кредитов, – произнес рейнджер.
Вообще эту популярную в расчетах монету называли по-разному, самое приличное – «Катька золотарь». Но в присутствии любых конфедератов подобные неуважительные к русской императрице слова могли стать серьезной ошибкой. В иных случаях даже ошибкой фатальной.
Говорил сержант, кстати, сейчас не для меня – для себя: после этих слов он расфокусировал взгляд, всматриваясь в одному ему видимую дополненную реальность, и быстро отсчитал сдачу. Бумажными деньгами – английские фунты, пара франков и даже один засаленный доллар.
Машина между тем уже выехала на нужную площадь и прямо по грязной раскатанной поляне, бывшей некогда ухоженным газоном, подъехала к торцу погруженного во тьму здания. Свет не горел ни в одном из окон, а у крыльца стояли две бочки, в которых чадил живой огонь. Народ вокруг сразу рассосался – рейнджеров не любили гораздо сильнее, чем городских патрульных, и старались держаться от них подальше.
Кивнув сержанту, я взялся за дверную ручку.
– Олег, – обратился ко мне патрульный.
Не открывая дверь, я обернулся, вопросительно глянув.
– Степана в городе нет, если ты за ним.
– Информация есть? – тут же поинтересовался я, прикидывая оставшуюся наличность.
Знания – одна из твердых валют в этом мире, где твой легальный информационный интерес контролируется почти полностью, и представляют ходовой товар с соответствующей стоимостью.
– Из протектората он улетел в Москву, Цюрих или Барселону. На каком рейсе, не знаю, но приехал в аэропорт в этом промежутке, других вылетов тогда не было.
– Сколько?
– Нисколько.
– Понял, спасибо, – кивнул я и нагнулся, рассматривая нужное мне здание в небольшое окно-бойницу двери. Я хорошо знал, как перемещаться здесь, чтобы не попадать под взор систем наблюдения. Но нужно было еще обойти вон тот угол…
– Эта камера не работает, – показал на торец здания сержант. – Если за угол пойдешь, на рынок, уже нужна обманка.
– Нет, я только к Халиду.
Сержант кивнул и бросил мне арафатку пустынной расцветки. Поблагодарив кивком, я намотал ткань на манер шарфа и выпрыгнул из машины. Едва сделал первый шаг, как вздрогнул от волнения.
В первый раз я испытал подобное чувство – очень и очень тонкого льда под ногами в разговоре с Демидовым и Безбородко. Второй – во время беседы с княгиней, когда мы оговаривали условия нашего совместного существования.
Сейчас я снова в ситуации, когда любая, даже малейшая ошибка может иметь катастрофические последствия. Причем вокруг теперь не цивилизованный, а совсем другой, дикий, мир, где – в отличие от предыдущих случаев, слова уже ничего не значат. Здесь они часто бывают даже лишними. Русский, английский, польский, французский – местные обитатели не факт, что хорошо знают хоть один из языков. В первую очередь здесь котируются действия.