Варежки для клавиш - стр. 18

– Всё в жизни можно исправить, – подвёл итог маг: – Нежелание – это поведение, а не причина. Неумение – это отсутствие показательного примера, как нужно сделать, а не причина. Отрицание – это неспособность понять, а не причина. Вредность – это черта характера, а не причина. Поэтому думайте, что вам нужно сделать, чтобы заветные желания приобрели форму, позволяющую не быть в раздрае с самими собой. На сегодня всё! Следующий раз встречаемся здесь же через неделю!

И не давая женщинам смириться с мыслью, что сегодняшняя встреча завершена, мужчина вышел из комнаты.

– Что это было? – полушёпотом спросила у других Романова.

– И было ли? – согласно поддержала её Российская.

– Девочки, я – в шоке! – призналась Громова, утирая руками слёзы.

– Зато теперь мы точно знаем, что каждое высказанное пожелание в плюс, если оно обдумано. Так что, девчата, за работу по перекапыванию наших заросших дремучестью мысленных грядок! Всем хороших выходных! – Морошкина вышла также быстро, как психолог. Вера, Яна и Николь остались, совершенно околдованные произошедшим.

Днями отдыха выходные были не для всех. Магазин «Цветы от Яны», расположенный рядом с Бюро ритуальных услуг, работал в эти дни от и до; ведь смерть часов не выбирает. В Подмосковном санатории, где горнично администрировала делами Николь Романова, конец недели всегда связан с выпиской курсистов, закончивших три недели лечения, и оформлением тех, кто их начинал. Частный Центр занятости пенсионеров «Счастливое долголетие», администратором которого была Вера Российская, в эти субботу-воскресенье проводил плановое физкультурно-оздоровительное мероприятие. Оно позволит родственникам пансионеров Центра ознакомиться с тем, как хорошо продуман и организован активный досуг последних, за который так недёшево платят первые. Что касается инструктора по ЛФК Тани Морошкиной, то её труд по выходным, добровольный и выходящий за рамки услуг, предоставляемых районной поликлиникой, позволял медикам среднего звена дополнять государственную заработную плату вливаниями частного характера.

Но чтобы ни делали в эти дни наши героини, каждая из них мыслями то и дело возвращалась к первому занятию с магом.

…«Больше всего я хочу избавиться от мужского гнёта!», – убеждала себя Яна, обвязывая букеты лентами, пакуя корзины в целлофан, подписывая карточки с поздравлениями или соболезнованиями. С раннего детства Громова столкнулась с догмой матери о непременном предназначении женщины – слуги мужчины. Сраного, драного, пьяного, но при этом хозяина. Жизнь с родителями в подвальном помещении рабочего района большого провинциального города на Урале оставила в памяти девочки яркие картинки о мокрицах, дырке в полу, заменяющей душ, туалет и покрытой деревянной шайбой, а ещё – о ногах, шагающих мимо их окна по тротуару. Он был настолько выше девичьей головки, что малышка без всякого труда летом обозревала трусики дам под укороченными юбками-клёш, успевала сосчитать бутылки пива в авоськах, что таскали мужики, разглядеть красивые сандалики девочек, у которых были мамы и папы, наверное, любящие их. Нет, точно любящие их, потому что такие гольфы с бубончиками купит только мама, которая может рассказать на ночь сказку. «Но маме тяжело меня любить, потому что у неё трудная работа и папа. В прошлом певец-опереточник, он так и не мог до сих пор пережить «петуха», пущенного на каком-то важном концерте десять лет назад, вытекающего из этого увольнения из театра по профнепригодности, и вынужденной смены амплуа. Из элитного служащего Мельпомены он превратился в разнорабочего на заводе, со всеми полагающимися для этой категории трудящихся нелучшими характеристиками. Папа Василису любил ещё меньше. Вернее сказать, даже не видел. Он и маму-то замечал лишь тогда, когда что-то от неё было нужно. Его дело – зарабатывать деньги, а по дому пусть крутится жена, на десять лет моложе, изнурённая днём, неудовлетворённая ночью, всегда невесёлая. «Вася, сама себе почитай! – просила мать малышку, которая не знала ещё букв и называя её так, как они с мужем хотели назвать сына. Женского варианта имени девочка не слышала от родителей ни разу. Она брала большую красочную книгу «Русские народные сказки», где была одна тоже про Василису, и послушно шла в «дальний угол» их одиннадцатиметровой комнаты. Больше всего эта белокурая птаха боялась навлечь на себя родительский гнев, поэтому никогда не хныкала, не жаловалась и сама старалась понимать абсолютно всё – от того, как вытирать попу, чтобы не замазать пальчики, до, как менять ватные прокладки при месячных. От бабушки и деда, что жили в пригороде, девочка знала имена главных героев сказок, диалоги припоминала, что не могла вспомнить – сочиняла. Но, конечно, никакие волшебные истории не способны были перенести девочку в сказочный мир, когда спала она на топчане у трубы общего отопления, обмотанной стекловатой, креплёной проволокой. Влажность, жар и колкость от неё при прикосновении вросли под кожу её воспоминаний о детстве.