Ванильное наваждение - стр. 8
Прошло 6 лет
Денис
– Я так и не поняла, почему Джессика летит с тобой? – спрашивает меня мама, осматривая пару моих чемоданов.
– Джесс хочет побывать в России. Почему нет? Она проведет там со мной пару недель, а потом вернется назад, – оглядываю квартиру, бросая взгляд на белые стены и картины, нарисованные Джессикой. Абстракция – это не мое, но яркие цвета вносят в минималистичный стиль моей квартиры немного красок и света. Да и потом, эти картины мы рисовали вместе. Моей матери они нравились, она засматривалась на них, когда приходила ко мне и искала в них глубокий смысл. Знала бы она, как мы их рисовали. Усмехаюсь, рассматривая картину посередине, вспоминая, как вжимал в нее Джесс лицом и вот эти разводы по краям – ее пальцы. А моя мать продолжает искать в этой картине глубокий смысл и восхищаться талантом девушки.
– Ты все равно останешься там надолго. Что будет с вашими отношениями? Она согласится жить в России? – моя мама – сама невинность.
– Ничего не будет. Она уедет, и долгая разлука сделает свое дело. Можно сказать, что это наша прощальная поездка.
– Я думала, у Вас все серьезно. По крайней мере, эта первая девушка, которая задержалась с тобой больше одного дня, – фыркает мама.
– Мам, я просто принял свободные отношения, практикующиеся в этой стране. Ты прекрасно знаешь, девушки здесь не выскакивают замуж в двадцать лет. Они строят карьеру, ищут себя, а о детях и семье задумываются только после тридцати. Что меня, в принципе, и устроило в Джесс. Как говорится, ничего личного – просто секс, – усмехаюсь я, а мама кидает в меня диванной подушкой.
– Ну, в принципе, ты прав. Тебе нужна русская девочка, а не здешние эмансипированные леди.
– Мне пока никто не нужен. Меня и так все устраивает.
– А меня нет. Тебе уже почти двадцать восемь лет. И чего ты добился? – сводя брови спрашивает мама.
– Я окончил университет. Прошел практику у Адамса, а он не берет кого попало, – загибая пальцы перечисляю я. – Он предлагал остаться у него в штате, но я открыл собственную практику. Этого мало в моем возрасте? – приподнимая брови, спрашиваю я.
– Скромности тебе не занимать. Но ты же знаешь, я не об этом, а о личном. О серьезности в отношениях об отце, о твоей младшей сестре, в конце концов, которую ты ни разу не видел. А Анюте уже пять лет. Что тебе сделал ребенок, которого ты не признаешь? – началось. Мама всегда остается собой, заставляя меня чувствовать себя семилетним провинившимся ребенком, отчитывая меня.
– Почему не признаю? Она дочь моего отца.
– Вот, ты ее даже сестрой ни разу не назвал. А она такой милый ребенок. Такая умница, ты бы видел, как девочка танцует. Просто талант.