Вандал (сборник) - стр. 56
Еще повезло – Саша трудился в паре с Ингульфом, с приятелем, можно сказать, они уж к вечеру так насобачились, что выдали полторы нормы, вызвав скупую похвалу явившегося проверить ход работ старика и злобные взгляды остальных работяг, которым тут же влепили по паре «горячих».
– Да-а, – грустно покачал головой Саша. – А мы тут, Ингульф, теперь, похоже, в штрейкбрейхерах. Как бы нам ночью темную не устроили!
А потом – у коровника – у барака – при свете факелов, перед тем, как разлить по грязным мискам похлебку, была проведена перекличка. Старик даже записал новых рабов – да-да, рабов, кого же еще-то? – ну уж, конечно, не в записную книжку, не в органайзер – в свиток… даже не бумажный, а… папирусный, что ли. Записал тростниковым пером!
Саша с презрением сплюнул: вот же уроды, даже в мелочах выпендриваются, сектанты хреновы! Неужели нельзя было шариковую ручку найти или, там, карандаш?
Низкое черное небо плевалось звездами, впрочем, любоваться ими долго не пришлось – после скудного ужина рабочую силу тот же час же загнали в барак – темный и грязный. Всего туда набилось человек тридцать, наверное, весь списочный состав рабов, исключая, может быть, домашнюю прислугу.
Напрасно Александр опасался темной! Ухайдакавшиеся за день невольники, словно подкошенные, валились на пол, на охапки гнилой соломы – судя по всему, каких-либо постоянных мест здесь ни у кого не имелось. Все сразу засыпали – кто-то храпел, кто-то стонал, кто-то метался во сне.
Саша тоже почувствовал вдруг навалившуюся усталость, тяжелую, отупляющую, неимоверную – и как он ее раньше-то терпел? Казалось, так себе работенка – меси себе глину да выделывай кирпичи – технология со времен Древнего Египта не изменилась – ан, нет, вот они когда почувствовали, руки-то… прямо не пошевелить, как и ногами… а спина-то, спина… Словно чертей катал!
Ингульф – слышно было – уснул. Но тоже – стонал, и дыхание его было тяжелым.
А буквально на третий день, ближе к вечеру, Александр увидал вышку. То ли это была сотовая связь, то ли одна из опор высоковольтной линии – других просто могло быть не видно на склонах холма, а эта вот горделиво высилась на самой вершине. Наверняка оттуда можно было даже увидеть море – не так уж оно тут и далеко, километров пять, вряд ли больше.
Молодой человек как раз работал один – укреплял каркас возводимой стены бревнами, утрамбовывал… До башни было с полкилометра по открытой местности, особо никто за пленником не следил, как раз сейчас и можно было попытаться рвануть… хотя бы посмотреть, что там? Если высоковольтная линия – то куда ведет? Может быть, буквально там, за холмом – порт? Если же вышка сотовой связи, тога можно будет оставить записку ремонтникам, чтобы срочно сообщили в полицию. Должен же ведь хоть кто-то время они от времени обслуживать антенну. Да-да – именно так – сделать рывок, оставить записку – и быстро-быстро вернуться. Если убежать – его ведь будут ловить, искать, и, кто знает, может быть, жители окрестных селений тоже сектанты? Или, скорее, заинтересованы в поимке беглецов, скажем, за определенное вознаграждение. Все может быть – рисковать не стоит. А записка… Даже если она и попадется на глаза тому, кому и не нужно бы – так ведь он, Александр, на ней автографа не оставит. Пойди, пойми – кто написал.