Вампир Арман - стр. 29
Это было, как если бы передо мной поставили большие блюда с фруктами и другой едой: сумасшедший беспорядок, изобилие ради изобилия, буйство цветов и форм. Как вино – слишком сладкое и легкое...
И как город, открывшийся передо мной, когда мальчики распахнули окна. Я увидел скользящие по зеленоватой воде маленькие черные лодки – гондолы (они были уже тогда), залитые ослепительным солнечным светом, и людей в шикарных алых или золотых плащах, спешащих куда-то по набережным.
Мы тоже спустились в гондолы – целая армия, – и не успел я оглянуться, как уже отправились в путь. Гондолы, как грациозные стрелы, беззвучно скользили между фасадами громадных домов, великолепных, как соборы, с узкими остроконечными арками, с окнами в форме лотосов, облицованными блестящим белым камнем.
Даже самые старые и небогатые жилые здания, не слишком нарядно украшенные, но тем не менее чудовищные по размеру, были выкрашены в разные цвета: в ярко-розовый – такой насыщенный, что казалось, будто стены покрыты раздавленными лепестками, – или в густо-зеленый, почти одного тона с мутной водой каналов.
Мы прибыли на площадь Сан-Марко, с двух сторон обрамленную длинными, абсолютно симметричными галереями.
Сотни толпящихся перед золотыми церковными куполами в противоположном от нас конце площади людей показались мне обитателями рая.
Золотые купола... Золотые купола...
Мне рассказывали какую-то старую повесть о золотых куполах, да и сам я, если память мне не изменяет, когда-то видел их на потемневшей картинке. Священные купола... Утраченные купола... Охваченные пламенем купола... Оскверненная церковь... Точно так же осквернили и меня... Нет... Развалины исчезли, их разнесло взрывом внезапного появления вокруг меня целого и невредимого, полного жизни мира! Когда и как все возродилось из ледяного пепла? Как мне удалось умереть среди снегов и дымящихся пожаров и оказаться здесь, под ласкающим солнцем?
В его теплых душистых лучах купались и нищие, и торговцы; оно светило как на знатных людей, шествовавших в сопровождении пажей, которые несли за ними роскошные бархатные шлейфы, так и на книготорговцев, разложивших книги под алыми навесами, или на лютнистов, игравших за мелкую монету.
В лавках и на рыночных прилавках были выставлены товары, популярные у жителей этого необъятного дьявольского мира: стеклянная посуда, какой я никогда не видел, включая всевозможных цветов кубки, маленькие статуэтки, изображавшие животных и людей, и великое множество разнообразных сияющих гладких безделушек. Там же продавали и восхитительно яркие, потрясающей огранки бусины для четок, и великолепные кружева с изящными, утонченными узорами, а иногда даже с белоснежными изображениями колоколен и домиков, выполненными очень тщательно и досконально, вплоть до окон и дверей. Торговали и огромными пушистыми перьями незнакомых мне птиц, и живыми экзотическими пернатыми – они хлопали крыльями и хрипло кричали в золоченых клетках. Изысканные, ослепительной работы разноцветные ковры слишком живо напомнили мне о могущественных турках и их столице, откуда меня привезли. Тем не менее кто устоит перед такими коврами? Закон запрещал мусульманам изображать людей, и потому они с вызывающей благоговение аккуратностью украшали свои творения цветами, арабесками, лабиринтами спиралей и прочими узорами, используя при этом самые дерзкие оттенки красок. Торговцы наперебой предлагали прохожим и масло для ламп, и тонкие свечки, и ладан, а также в огромном изобилии блестящие драгоценные камни неописуемой красоты и тончайшей работы изделия золотых и серебряных дел мастеров – посуду и декоративные вещи, как старинные, так и новые. Попадались лавки, торговавшие исключительно специями, лавки, где продавались лекарства и микстуры, бронзовые статуи, львиные головы, фонари и оружие. Встречались и торговцы тканями – восточными шелками, тончайшей шерстью удивительных тонов, хлопком, льном, отличными образчиками вышивки и разнообразными лентами.