Валюта любви. Отважное путешествие к счастью, уверенности и гармонии - стр. 10
Пропускаю последние две встречи и ловлю такси до отеля, плача всю дорогу.
Вхожу в холл отеля, останавливаюсь и осматриваюсь. Замечаю, какое все грязное и запущенное, от облезлых обоев до потрескавшихся напольных плит. Менеджер поднимается из-за стойки, поражая меня. Он показывает на себя пальцем и, улыбаясь, говорит:
– Жан-Поль.
Его вьющиеся волосы цвета «соли с перцем» торчат во все стороны, напоминая птичье гнездо. На нем сморщенная одежда, которая велика ему на четыре размера, а брюки, подвернутые на лодыжках, явно принадлежат кому-то другому. Очевидно, он одевается из коробки с вещами, оставленными или потерянными в отеле.
– Я – Джилл.
Указываю на себя и пытаюсь перестать всхлипывать. Он обходит стойку и целует меня в обе щеки своим жирным, небритым, колючим лицом, и эта попытка утешить и заставляет меня рыдать еще сильнее.
Он замечает, что я смотрю на длинные тонкие иглы, которые выступают у него на лбу и ушах, и поправляет волосы, пытаясь скрыть их.
– Je souffre de migraines. C'est l'acupuncture (Я страдаю от мигреней. Это иглоукалывание), – говорит он и вручает мне мой ключ с грязной кисточкой винно-красного цвета.
– Спасибо.
Я направляюсь к лестнице и глубоко вздыхаю. Пока поднимаюсь на четвертый этаж, мечтаю о горячей ванне. Если в этом отеле нет отопления, в нем должна быть горячая вода, верно? Хватаю белое отутюженное льняное полотенце для рук из моей комнаты и иду через холл к Salle De Bains (ванной комнате).
Вхожу в ванную и включаю горячую воду, но даже после долгого времени она все еще леденяще холодная. Мою самые важные места и вытираюсь крошечным полотенцем. Замерзая, бегом возвращаюсь в свою комнату и прыгаю под одеяло. Я пережила первый день. С трудом.
Я выскакиваю из постели и писаю в биде. Черт побери эту морозильную прихожую. Сегодня суббота – а значит, мое лицо и моя задница сегодня принадлежат мне.
Хватаю с пола холодные джинсы Levi’s. Мои натруженные колени болят. От прогулок по гранитным тротуарам целыми днями на каблуках или даже в обуви на плоской подошве мои коленные суставы распухли, и теперь они настолько тугие, что едва могу их согнуть. Годы спустя я узнала, что у меня генетическая болезнь соединительной ткани, называемая синдромом Элерса-Данлоса. Прокалываю английской булавкой водяные мозоли на ногах и натягиваю теннисные туфли.
Завтрак проходит в подвале, за грубо отесанной известняковой аркой. Я подныриваю под нее, но Скарлетт проплывает прямо. Мы садимся за один из небольших столиков среди других иностранных гостей. Пытаюсь представить себе тысячи постояльцев, которые, должно быть, раньше уже ели здесь, и это заставляет меня чувствовать себя в относительной безопасности.