Вальсирующая - стр. 12
Вот как вышло, что из всех мужчин, столпившихся у моих ног, я снизошла лишь к одному джентльмену удачи, который уверенно обосновался в моей квартире. Звали его Костя Городков.
Друзья у меня всегда были странные, так что поначалу мальчик не слишком обратил на него внимание. В бейсболке – пластмассовым козырьком назад – мой импресарио нервной походкой сразу же устремился на кухню.
– Я ведь артист, акробат, гимнаст, – сказал он, крепко прижимая к себе пакет, в котором, как он объяснил, находится его межрепетиционный костюм. Жара стояла страшная, я предложила снять хотя бы один пиджак, но он наотрез отказался. С кедами тоже предпочел не расставаться, может, и к лучшему. Стакан за стаканом он выпил всё молоко из холодильника, после чего я гостеприимно предложила ему капусты и макарон.
– Каких макарон? – спросил он деловито.
– Белых, с дырочками…
– Мучное, жирное, острое – это мне нельзя, – сурово сказал он. – Я ведь акробат, артист, жонглер…
Но всё ж, обстоятельно подкрепившись, он перешел в гостиную упругим гимнастическим шагом и только сел на диван, как телевизор сам включился на полную громкость и стал переключаться на другие программы, пока не остановился на сериале “Корона Российской империи”. Мы с мальчиком переглянулись удивленно. Потому что пульт лежал на шкафу и его никто не трогал.
– Давай минимально расставаться? – он предложил мне, совершенно обалдевшей от шума и эксцентрики. – Тогда мы успеем к понедельнику. Кстати, напомни завтра позвонить, договориться, чтоб тебе дали ставку от Министерства культуры.
– А что мы будем делать? – я все-таки спросила.
– Значит так, – глаз у него заблестел сатанинским блеском. – Ты будешь одновременно – и Коломбина, и Пьеро. Ты внешне здорово смахиваешь на Андерсена. Тебе надо работать в лирико-комическом ключе. Жанр – шуточная подтанцовка. А я тебя тенором прикрою. Я хорошо пою, издаю разные механические звуки, демонстрирую иллюзион – ты, главное, жару поддавай, и больше жизни! Прокатимся со свистом по городам и весям от Москвы до Владивостока, – звал меня в светлые дали Костя, пространно намекая на головокружительные суммы, которые нам светят. – Мы утром сможем прорепетировать?
– Н-но…
– Чует мое сердце, ты хочешь сузить диапазон моих чувств, – и он лукаво погрозил мне пальцем, дескать: да, пока слава не коснулась его чела и он еще не увенчан лаврами, но в нем бурлит такой непочатый край любви и прочих мужских достоинств – любая станет счастливейшей из женщин, черпая из этих запасов.
– Ладно, твоя взяла, спать так спать, – вздохнул он и бросил якорь на кухне, у нас там стояла корявая собачья кушетка.