Вальс одиноких - стр. 47
Ныне Иветте Николаевне было тридцать три года, и внешне она соответствовала стандартам своего возраста и социального положения. Все свободное от работы время проводила с семьей. Зимой ходили в гости, на эстрадные концерты, в детские театры. Весной посещали аттракционы в парке. Летом трудилась на своих шести сотках. Вместе с Валентином она консервировала овощи. Никакой личной жизни, даже внутренней, у нее не осталось. Единственная отдушина редкие телефонные разговоры с Жанной, да и тс» когда мужа не было дома. Теперь они встречались дважды в год, по дням рождения. Вначале Валентин запрещал приглашать Жанну, а потом потребность видеться чаще отпала у Иветты сама собой.
Упростились и отношения с начальником. Она безразлично выслушивала разглагольствования Бузыкина, эмоционально не поддаваясь и не пытаясь вставить остроумную реплику. Даже противоречивые производственные указания выполняла безропотно: в конце концов, все наработки рано или поздно находили применение. Иветта стала такой, как все. Но, подогнав стиль жизни под общепринятый, внутренне она оставалась по-прежнему чудной, странной и одинокой. И изменить положение было не в ее силах.
Больше всего Иветту беспокоила обособленность дочки. Может, поговорить с ней? У девочки есть все данные, чтобы влиться в коллектив и даже стать лидером. Но Аня, в отличие от Иветты, не чувствовала себя несчастной, а потому не могла понять, чего добивается мама. Дружить со всеми? Ей этого не надо. Все – придурки. Одноклассники – посредственности. Она как-то принесла в класс кроссворд, так смех один: ребята всем скопом не отгадали и половины слов. Только Сережке Аня прощала недостаток интеллекта. Есть такое свойство – любить вопреки всему, а не за что-то. Она приняла как аксиому, что брат – герой вроде д'Артаньяна, которому не нужно знать формулу квадратного корня. Зато она, Аня, в свои десять лет уже знала формулу правильной жизни и не нуждалась в маминых наставлениях.
Частная жизнь почти всегда для человека стоит на первом месте. Но страна находилась на пороге невообразимых катаклизмов. Появилось новое слово – «гласность». Повеяло свободой, радостью и чистотой. Общественный подъем захватил почти всех, даже Валентина. Невозможно было оставаться в сонном царстве скучного домашнего мирка. Валентин приносил домой журналы и подсовывал Иветте статьи, где описывались сенсационные факты: подпольные рынки невольников и рабский труд в восточных республиках, тайные убийства, миллионные хищения. Иветта растерянно качала головой, Валентин с непонятной радостью клеймил новоявленных преступников. Страна превратилась в одну дружную завалинку, где судачили о «злоупотреблениях» власти.