Вальс на разбитых бутылках - стр. 2
Тут же замолчав, Салима испуганно уставилась на мужа.
– Помоги мне лучше подняться, – прокряхтел Нариман.
Маленькая щупленькая Салима тут же бросилась к мужу и, все еще сжимая в одной руке тряпку, попробовала сдвинуть его с места, пока не растянулась рядом. Нариман встал и помог подняться жене. Они сели на его кровать. Салима хмуро сказала:
– Это все зависть. Глаз это, глаз! Сглазили тебя в институте твоем…
– Не говори глупостей! – опять одернул жену Нариман, укоризненно взглянув на нее.
Но у Салимы был до того жалкий вид, что он невольно усмехнулся и, погладив ее по руке, сказал:
– Ладно, ладно. Ничего страшного не случилось. Дверцу можно починить, ушибся я тоже не так сильно. Сама-то как?
Салима красноречиво махнула рукой, желая сказать этим, что лучше бы она пропала вовсе и сгинула бы в ад, чем стать виновницей его несчастий, но боясь опять вызвать раздражение мужа, лишь боязливо спросила:
– А что ты делал, Нариман?
Нариман встал с кровати, схватившись за дверцу, приподнял ее и прислонил к мебели, затем сел на табурет.
– Визитку ищу… одного итальянского журналиста.
– …
– Понимаешь, все время перед глазами торчала, а теперь, когда понадобилась, как в воду канула.
– В какую воду? – заинтересованно спросила Салима, вспомнив, что надо послать вниз мальчиков, чтобы из дворового крана подняли наверх еще два-три ведра воды, и, не дожидаясь ответа, добавила. – Рабия с первого этажа сказала, что где-то сильная авария случилась, поэтому еще неделю воды не будет.
Нариман отвел глаза в сторону, словно он был причиной всех аккуратно раз в месяц происходящих аварий. Затем вновь взглянул на жену, тронул ее за руку и, увидев тряпку, тоже спросил:
– А ты что делала, Салима?
Салима всполошилась, вспомнив для чего звала мужа, и затараторила с удвоенной энергией:
– Чемодан вытирала. Ай Нариман, возьми теплое нижнее белье. Мамед говорит, что где-то вычитал, что в Риме нет отопления, а канализация еще до нашей эры…
Оборвав себя на полуслове, она горестно покачала головой, прижав руку с тряпкой к груди, и продолжила тихим, полным печали голосом.
– Бедные, бедные люди… Как живут, а? А мы все жалуемся и жалуемся. У нас ведь новенькая канализация, а без конца все течет и лопается, вон вчера весь первый этаж опять залило, а у этих…, – она лишь горестно всплеснула руками, сопереживая римлянам и их дряхлой канализации.
Нариман опять встал. Салима тоже вскочила с кровати. Он погладил жену по плечу и успокоительно сказал:
– Молодец Мамед. Хороший у нас сын растет, Салима. Начитанный. А за «их» канализацию ты не переживай, она хоть и старая, зато надежная, – затем, запустив руку в «бар», собрал в стопку выроненные перед недавним падением бумаги, сел снова на табуретку и, положив на колени, добавил. – А зимы у них практически не бывает, почти как у нас…