Вальпургиева ночь - стр. 2
– Что-что? В низах? В Праге? Вы? – остолбенев, ужаснулся лейб-медик Флюгбайль.
– Вы? – не веря ушам своим, вторили барон и графиня. – Там? В Праге?
– Так… надо ж было… мост… перейти! – обретая дар речи, но запинаясь, произнесла графиня. – А кабы он рухнул?!
– Рухнул!! Помилуйте, сударыня! Не приведи Господь! – хрипло запричитал барон. – Чур меня! Чур!
Он подошел к каминной нише, перед которой еще с зимней поры лежало полено, трижды сплюнул и бросил его в холодный камин.
Божена, служанка, в драном халате, косынке и с босыми ногами – как это заведено в старых патрицианских домах Праги, – появилась с великолепным тяжелым блюдом из чеканного серебра.
– Ага, бульон с колбасками! – пробормотала себе под нос графиня и с довольным видом опустила лорнет. Пальцы служанки в великоватых для нее лайковых перчатках едва не омывались бульоном, и старуха приняла их за колбаски.
– Я ездил на трамвае, – задыхаясь, доложил гофрат, все еще взволнованный пережитым приключением.
Барон и графиня обменялись взглядами: так мы ему и поверили. А лейб-медик сидел с окаменевшим лицом.
– Лет тридцать назад я последний раз был внизу, в Праге, – простонал барон и, мотая головой, повязал себе салфетку, кончики которой стали как бы продолжением ушей, придавая ему сходство с большим напуганным зайцем. – В те дни, когда мой брат был со святыми упокоен в Тынском храме.
– А я за всю жизнь ни разу не спускалась в Прагу, – с дрожью в голосе сказала графиня Заградка. – Я бы с ума там сошла. На Староместской площади казнили моих предков!
– Но когда это было, почтеннейшая? В Тридцатилетнюю войну, – попытался успокоить ее Пингвин. – Дела давно минувших дней.
– Полно вам. Для меня это как сегодня. А все проклятые пруссаки!
Графиня тупо уставилась в тарелку, обескураженная тем, что в ней нет ни одной колбаски, и, подняв лорнет, обшарила взглядом весь стол в поисках похитителя.
Но тут же впала в глубокую задумчивость.
– Кровь, кровь, – тихо закрякала она. – А вы знаете, как она брызжет, когда человеку отсекают голову… Вам не страшно, господин гофрат?! Что, если бы внизу вы попали в пруссачьи лапы? – уже возвысив голос, обратилась графиня к фон Ширндингу.
– Какие там лапы, сударыня, – подал голос Пингвин. – Мы с пруссаками рука об руку – я имею в виду теперешних пруссаков, с коими нас связал союз в войне против русских («Вот именно связал!» – веско вякнул барон Эльзенвангер), и мы ведем ее плечом к плечу. А он… – Пингвин деликатно умолк, заметив ироничную, скептическую улыбку на лице графини.
Разговор пресекся. И в течение получаса тишину нарушало только позвякивание ножей и вилок и легкий застольный шум, когда босая Божена подавала новые блюда.