Валлия - стр. 34

– Знаешь, меня тоже Марта читала, и я знаю, как ты сейчас себя чувствуешь. Хотя я удивлена, честно. Я-то сама тогда дня три то плакала, то сердилась на весь белый свет.

Не поворачиваясь к ней, я спросила:

– Давно это было?

– Два года назад. Я была закрытым, обиженным на весь мир, злобным ёжиком.

Повернувшись, удивлённо на неё взглянула. И эта девчонка, с открытой душой и смешинками в глазах – злобным ёжиком? Алина усмехнулась:

– Что не веришь? – она грустно улыбнулась и тихо продолжила: – Мои родители не были парой. Мама отсюда, а отец из стаи Аметриновых. Стая та, не такая большая как наша. Отец всё ждал, искал свою пару, но когда ему стукнуло семьдесят шесть, понял, что может такими темпами и без потомства остаться. Маме было шестьдесят, когда родился Максим, жили они в стае отца. Я не знаю почему как всё началось, но в общем, она начала гулять, – она горько усмехнулась, – Это даже мягко сказано, если честно она таскалась, как последняя шлюха.

– А отец?

– Отец? – Алина пожала плечами, – Ему вообще всё равно было. Я никогда не понимала его, да наверное, никто не понимал. Любой другой мужик уже давно прибил бы жену за такое, а он нет. Всё у него подчинено своему ритму жизни, своим понятиям. В общем, много я не знаю, но после моего рождения, мать сильно гулять начала, а едва мне исполнилось два года, Максим устроил родителям грандиозный скандал и уехал. Я его с тех пор не видела до 16 лет.

– Алина, – я села рядом и взяла её за руку, даже не зная, что сказать. Она грустно улыбнулась и опять опустила взгляд.

– Пока была маленькой, вроде всё нормально было, не понимала же ничего. Только со мной почему-то никто не дружил. Повзрослев, поняла, и жить тошно было. У меня не то что друзей не было, даже знакомые, соседские дети со мной не общались. Мать стала уезжать. Сначала пропадала дня по три, потом всё дольше. Я помню – когда она приезжала, то отец на это время в лес уходил жить. Я даже не знаю: что такое материнская ласка, объятия. В школе,… ты даже не представляешь, как я ненавидела ходить в школу! Там каждый, наверное, считал своим долгом меня обозвать, сделать гадость. Я просила отца меня куда-нибудь отправить, только бы подальше. А он гладил меня по голове со словами: «всё наладится». Представляешь, – она вскинула на меня мокрые от слёз глаза, – Наладится! Я жить не хотела! Одно спасение было – когда матери не было, а отец уходил в лес, он же охотник, то меня оставляли с двоюродной бабкой. У неё, правда, своих внуков четверо, но она единственная, кто относился ко мне нормально. Я даже мечтала – поскорее бы отец уехал, и меня отправили к ней. Мне было девять, когда отец сказал, что мама умерла. А я даже не расстроилась, даже какая-то тихая радость была, что больше никогда не увижу её. Потом умерла та бабка, меня не с кем оставлять было, и отец отправил меня в семью своего брата. Они в принципе не плохие. У них своих двое мальчишек и относились ко мне по доброму, жалели меня. Это я, уже повзрослев, поняла. Отец раз в два, три месяца приезжал. Рассказывал, что звонил Максим и передавал мне привет. А я даже не желала слышать о нём – единственный родной человек, который мог бы избавить меня от всех этих ужасов, бросил меня. Ну конечно, зачем ему нужна была сестра-соплячка. У дядьки с тёткой я прожила чуть больше четырёх лет и, наконец, приехал Максим забрал меня. Я от него шарахалась, как чёрт от ладана, ну а что? Ему 36 лет – взрослый дядька и чего-то от меня хочет. Чуть обнимет – я в истерике, погладит по голове – меня колотит. Он уже альфой стал, стаю надо было поднимать, сплотить и его очень часто не бывало дома, а для меня только в радость это. Я уже потом узнала, что он, когда меня забрал и увидел, какой я стала, отца чуть не убил. Оказывается, он часто звонил и спрашивал обо мне, но отец ему ничего не рассказывал, может, не считал важным, а может для него моя жизнь действительно не имеет значения. Максим сих пор с отцом не разговаривает. И вот, наконец, в стаю вернулась Марта. После того как я прошла эту процедуру, чуть с ума не сошла. Марта долго со мной занималась, можно сказать возвращала меня к нормальному общению с окружающими. Поэтому, я понимаю, что ты можешь сейчас чувствовать.