Валькирия в черном - стр. 45

– Ага. И мы развелись. Все прошло мирно и цивилизованно.

– У вас остались общие друзья, знакомые?

– Друзья… нет, все в основном сослуживцы мужа. Но это все осталось там, в местах прежних наших дислокаций. Тут в Москве я никого из его сослуживцев не знала, он коротко не сходился ни с кем ни в Академии, ни потом в отделе Генштаба.

– Своим разводом вы весьма подпортили ему карьеру. Там, где он работал, разводов не любят.

– Возможно. Но что об этом сейчас говорить? Он умер.

– Его убили. И мы расследуем обстоятельства этого убийства, – Гущин снял очки, потер переносицу. – Ладно, спасибо за помощь. Еще раз прошу прощения, что побеспокоили вас.

Когда жена Лопахина вышла, он в задумчивости прошелся по кабинету.

– Нудная особа, – вынесла свой вердикт Катя.

– И лгунья.

– Кто? Она?

– Именно. – Гущин хмурился.

– С чего вы взяли, что она лжет? – удивилась Катя. – Да вы у нее ничего и не спрашивали такого… самые общие вопросы.

– И на эти общие вопросы она отвечала нам враньем. Что бы произошло, если бы я начал спрашивать у нее что-то существенное?

– Например? – Катя удивлялась полковнику Гущину все больше.

– Например, то, каким образом яд попал в кровь ее мужа вместе с инсулином, если, как она утверждает, он всегда делал уколы себе сам, а единственный обнаруженный шприц не содержит следов яда таллия.

Полковник Гущин и Катя изумились бы еще больше, будь установлено за бывшей женой майора Лопахина негласное наблюдение.

Из Главка в Никитском переулке Яна Лопахина отправилась на Тверскую улицу, быстро поймала такси, но проехала всего ничего – до книжного магазина «Москва». Здесь она вышла и свернула за угол, спустилась к Большой Дмитровке, пересекла ее на светофоре и медленно пошла по Петровскому переулку к бывшему «доходному» дому на углу. Дом, как и соседствующие с ним в этом переулке, с прошлого века населяли знаменитости – актеры, политики, оперные звезды. Большое артистическое гнездо в новые времена превратилось в одно из престижнейших жилых зданий столицы.

Яна Лопахина привычно пересекла двор-колодец, набрав код, вошла в подъезд, кивнула консьержу и вызвала лифт. На площадке третьего этажа она подошла к двери с медной табличкой и достала ключи.

Надо заметить, что и дверь, бронированную, но отделанную под старину, и медную табличку с фамилией, и антикварный дверной звонок, вообще этот адрес отлично знали в столице в определенных кругах.

В квартире жил знаменитый ювелир и коллекционер Петр Грибов, за консультацией к которому часто обращались сотрудники Алмазного фонда, Оружейной палаты, различных антикварных аукционов и богатые нувориши, мечтающие добавить в свою коллекцию «подлинного Фаберже».