Валигура - стр. 41
Если бы он был дома, не на что тут было бы надеяться, прогнать бы велел. Я священник, хотя знаю, что за это могу ответить, рад бы служить монашеской братии, но я человек бедный, один и не много сумею, хотя очень хотел!
Оттон внимательно всматривался в говорившего, слушая.
– Немцы, или кто бы мы ни были – всё-таки люди!
Не годится убивать, это заповедь Божья, а тот убивает, кто не спасает! Двое милых юношей лежат раненые – стонут и некому их осмотреть. Смилуйтесь, мы голодные, силы исчерпались. Помогите, а если тут помощи нельзя ожидать, куда направиться?.. Недалеко отсюда должен быть наш лагерь, но и к нему попасть трудно, а если бы мы туда попали, что же мы сделаем с тяжелоранеными, мы вынуждены идти завтра в дальнейшую дорогу к князю Конраду, который нас ждёт.
Ксендз Жегота тёр лицо и пожимал плечами, то заламывал худые руки…
– Что я имею в убогом доме, тем с вами поделюсь, – сказал он, – даже и остатки отдам. Найду также, может, старую женщину, что понимает в ранах и травах… но тут вам долго пребывать нельзя. Не знаю, когда наш старик вернётся, а если бы вернулся, – беда вам и беда мне.
– Мы впутались в историю из-за этих молокососов, – отозвался Оттон, – но и в Бога надежда, что не оставит, и в худшем случае храбрости терять не годится. Давайте сперва что имеете, потом подумаем о дальнейшем.
Ещё молча ксендз Жегота спустился к сараю, в котором лежали раненые, пошёл взглянуть на них – подумал, забормотал и, склонившись перед Оттоном, вернулся в замок.
– Всё-таки и тут в этих дебрях, – воскликнул Оттон, – нашлась одна христианская душа и человек, что понимает человеческий язык!
Одна челядь суетилась, как могла, возле Ганса. Герон с великим трудом обрёл наперекор немного юношеской весёлости.
Сам себе перевязывал ногу и одновременно надзирал за товарищем и подшучивал над челядью.
– Если бы мы хоть убили того кабана и могли его съесть! – бормотал он. – А вместо этого он нас вкусил. В этом крае всё делается наоборот!
Неспокойный Оттон, несмотря на ночь, отправил уже одного из оруженосцев с лучшем конём искать лагерь, чтобы объявил Конраду о несчастном приключении.
– Езжай, – говорил он ему, – ты должен рано или поздно встретить наших, скажи, что случилось и что тут мы попали к неприятелям. Пусть брат Конрад подумает о нас…
Нескоро калитка на валах снова отворилась и, вместо одной, показались две фигуры и две тени, которые быстро приближались к сараю. Ксендз Жегота нёс корзину в руке, за ним с наброшенной на голову накидкой тащилась старая баба.
Других таких лекарей, как знахарка, мало где можно было найти. В гродке эта Дзиерла, которую по молодости звали, по-видимому, Дзиерлаткой, потому что была энергичной и своевольной, – выполняла всякие обязанности, какие приходились на бабу тех времён: ворожила, заговаривала, нянчила, давала любовное зелье и методы людям, а злые говорили, что была очень ловкой посредницей между паробками и девушками. Это, однако, происходило так скрытно, что никто о том наверное не знал, а кому помогла, от страха молчал, потому что угрожала местью.