Валет 2 - стр. 33
Как только перестрелки на улицах Эдембурга заглохли, я тут же отдал приказ о вводе основных войск в город. Надо было провести тщательную зачистку города, а заодно выявить всех несогласных с новой властью, казнить виновных и неугодных мне.
А такие были! Де Пажжи и часть его семейства – точно будет сегодня болтаться на виселице, и сушиться на солнышке. Своего кузена Генриха, я тоже, скорее всего, повешу, а заодно и кого-то из его дружков лишу жизни.
Надо сразу показать, кто в доме хозяин и что ждет тех, кто вздумает идти против меня. Лучше сразу вздернуть на виселице десяток «сакральных жертв», чем потом спустя годы получить бунт или революцию. Народ нужно держать в страхе, иначе ему в голову лезут всякие бунтарские мысли. Но при этом, нормальному правителю надо сделать так, чтобы его подчиненные хорошо и сыто жили. Метод кнута и пряника. Вот тебе пряник – бесплатная медицина, образование, жилье и стабильная, хорошая зарплата, а вот кнут – казнь и каторга для всех, кто мутит воду и недоволен пряником.
Эдембург и прилегающие к нему поля и леса, взяли под полный контроль к шести часам вечера. То есть на всё про всё: захват, зачистка и полное окружение Эдембурга, ушло двенадцать часов. И это силами, все двухсот бойцов.
У врага подчистую вынесли сто пятьдесят солдат, тридцать взяли в плен живыми и невредимыми, еще сорок три были пленены ранеными. Легкораненых перевязывали и оказывали помощь, средних, кого можно было поставить на ноги, лечили, а тяжелых, добивали, чтобы не связывать себе руки лишним грузом, да и честно говоря, для лечения такого количества «тяжелых» больных не было нужного ресурса. В перестрелках пострадало много мирного люду, было даже парочку детей, которые словили пули.
В первичном медицинском осмотре и диагностировании характера ранения я принимал самое непосредственное участие. Все-таки я маг и ходячий ренген-узи-аппарат. Так что, если не я то, кто? И пофиг, что я теперь владыка этого острова, но зазнаваться мне некогда, надо раненых на ноги ставить. Поэтому я, метался от раненого к раненому, осматривая, ставя диагноз и выдавая короткие инструкции по дальнейшему лечению. Руки, да и вся моя одежда извазюкана в крови, до такой степени, что впору ее выкинуть. Надо бы переодеться, но на это нет времени. В спасении раненых – первые минуты и часы – самые главные, они решают, выживет или нет больной, станет полноценным членом общества или останется инвалидом.
Сперва осмотрел гражданских, потом своих раненых, а потом уже и солдат противника.
У нас тоже были потери: трое убитых, семнадцать раненых. Самое обидное, что большая часть «двухсотых» и «трехсотых» с нашей стороны – результат «дружественного огня». То есть – сами себя постреляли! Случилось это, потому что в горячке боя один наш стрелковой расчет, принял за врага другой наш боевой отряд. В итоге начали стрелять друг в друга, и разобрались в ситуации только после того, как появились первые потери. Был и еще один момент: бойцы из отряда Рясха, окружили дом, в котором засели наёмники Генриха, и давай полоскать по стенам длинными очередями, а то, что домишко сколочен из тонких досок, которые пуля калибра 7,62мм пришибает насквозь, сообразили только после того, как некоторые из них получили эти самые пули себе в ляшки.