Валентин Фалин глазами жены и друзей - стр. 20

Валентина хорошо знали: здесь было много его коллег и знакомых. Красивые и не очень дамы чуть ревностно поглядывают друг на друга. Допускались платья разной длины, так как строгого предписания не было. Единственное, чего я не видела никогда, – это смокингов. Думаю, что большинство, наверное, и не сумело бы их носить. Я вспоминаю роман «Белая гвардия» М. Булгакова. Неловкий Лариосик завидовал другому герою (Мышлаевскому), потому что тот словно родился во фраке, а этот молодой человек не знал, какое к фраку сделать лицо.

Наконец, движение принимает общее направление. Все устремляются на верхний этаж, где музыкой и цветами приветствует гостей банкетный зал. Тогда и позже не раз я наблюдала одну и ту же картину: многие стремились занять место ближе к столу, за которым располагалось руководство, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Затем возникала длинная очередь желающих приложиться, так сказать, к ручке.

Никогда я не видела на лице Валентина этого раболепствующего выражения. Ни разу он не пытался «напомнить о себе».

Я последовала за мужем. Вместе с некоторыми своими товарищами он выбрал стол в центре зала (хитрый маневр: не слишком близко, но и не на задворках).

После официального поздравления генерального секретаря, в последующие годы президента, внимание некоторое время поглощено едой. Деликатесы как бы говорят: «Съешь меня, съешь меня». Быстро пустеют бутылки с водкой и коньяком, сухое вино пользуется меньшим успехом, а минеральную воду пьет вроде бы только мой муж. Где-то минут через сорок начиналось хождение с бокалом в руке от одного стола к другому.

Одна из старых барских привычек – приглашать на пиры артистов для ублажения слуха и глаза. В то время как они выступали, гости шумно беседовали, запивая разговоры вином. Я всегда ощущала неловкость, прежде всего за тех, кто находился по эту сторону рампы.

Ведь музыкантам сложно отказаться от приглашения в Кремль: от согласия или отказа порой зависела дальнейшая творческая судьба. И такое, в сущности, презрение к их таланту и труду. Оно не может не унижать, главным образом, слушателей.

Ноябрьский прием в Кремле. 1981 г.

Новичков, подобных мне, этот огромный зал, полный знаменитостей, несколько ошеломляет, светская болтовня приводит в смущение, язык прилипает к небу, я боюсь оторваться от мужа. Но знакомые Валентина относятся ко мне спокойно-доброжелательно. Многие выказывают искреннюю радость в связи с переменами в его судьбе. Уходя, я уже не кажусь себе испуганным воробьем.

Валентин практически никогда не посвящал меня в свои служебные дела. Возможно, в силу принятых условностей или не желая меня волновать. Это огорчало и порой даже обижало меня. Мне так хотелось помочь ему, видя, как гнетут его тревоги и предчувствия. Отчасти, однако, я сама была в этом виновата.