Вакуумная тишина - стр. 6

Мне даже подумать страшно, сколько людей умерли тогда, и какие муки они испытывали в момент, как вы выразились, «легкой смерти». Вы и представить себе не можете, какие могут быть галлюцинации и мышечные спазмы после мнимого отключения сознания. Но это были вынужденные меры до тех пор, пока однажды мятеж из-за задержки (положа руку на сердце, полугодовалого отсутствия) зарплаты и средств существования не поднял обычный человек, ничем не примечательный работник завода. Ни в нем, ни в ком другом из забастовщиков, не было клеща, поэтому на подавление восстаний в первые дни ушло много и сил, и средств.

После усмирения бунтующих было решено видоизменить планы. Теперь чип могли посадить не только в полиции, больнице или зале суда, но и в общественном транспорте, на улице, в магазинах. Случайные люди стали жертвами ГСК, в общем 85 167 человек вошли в так называемый первый набор. Пять лет подряд люди умирали, и врачи пожимали плечами, обвиняя во всем несуществующий неизвестный вирус, названный в честь нашего комитета – ГСК-вирус. Врачи перенесли всю вину на мировые загрязнения, но почти все они знали об истинной причине смертей.

Я помню каждого умершего поименно, помню, когда и где они потеряли сознание. И эти знания не дают мне покоя, я чувствую, как медленно схожу с ума, как вина убивает меня вернее любого препарата. Зачем вы спасли меня? Я не хочу погибнуть в умственной эпидемии; не для того я столько работал на благо мира, чтобы видеть конец его. В нашей стране все протестуют молча, моя смерть также должна была быть немногословной…

Георгий Георгиевич, все это время внимательно слушающий рассказ, слабо улыбнулся, превозмогая боль лицевых мускул, напряженных в течение последнего часа. Он поднялся на ноги и подошел к двери, открыл ее, впуская глоток тухлого воздуха в помещение, и, не глядя на Ясона Григорьевича, сказал тихим голосом, словно бы осипшим от громкого и одновременно не выплескиваемого крика:

– Вы хотели молчать, но раз слова сказаны, почему не начать действовать? Почему вы не можете изменить свою ошибку? Ваши действия итак привели к смерти почти половины населения, больше терять уже нечего. Вы еще можете все исправить.

Ясон Григорьевич молча подходит к двери, словно заглядывает через маленькую щель в большой мир.

– Мы даже не микробы, а микроэлементы в этом макромире, – говорит он. – Заботясь о том, как убить друг друга, мы не заметили, как убили все живое вокруг. Когда-то еще говорили о проблемах экологии, но теперь и говорить, и действовать уже бессмысленно. Мы опоздали. Последние годы наш мир стоит на глиняной стеле. Для сравнения, цапля тоже стоит на одной ноге, но, в отличие от нас, цапля живая, по ее ноге циркулирует кровь, а потому она выстоит, а мы – вряд ли. Мы хотели всего достичь быстро, но быстрые реки зачастую настолько узки, что корабль при всем желании не сумеет войти ни в одну из них. Теперь-то я знаю, что невозможно изменить мир к лучшему.