Ва-банк - стр. 36
Недостаточно.
На этот раз была кровь.
1/1.
1/2.
1/3.
1/4.
Это она виновата. Если бы она сделала все, как нужно, проливать кровь не пришлось бы.
1/1.
1/2.
1/3.
1/4.
Это она виновата – она разгадала тебя.
Это она виновата – она сопротивлялась.
Ты закрываешь глаза и вспоминаешь, как подошел сзади. Ты вспоминаешь, как твои руки сжали ее цепочку. Ты вспоминаешь, как она боролась.
Ты вспоминаешь момент, когда она перестала.
Ты вспоминаешь кровь. А потом, когда ты открываешь глаза и смотришь на покрасневшую, раздраженную собственную кожу, ты знаешь, что настолько горячая вода должна причинять боль. Ты должен гореть.
Но не горишь.
На твоем лице медленно расплывается улыбка.
1/1.
1/2.
1/3.
1/4.
Ничто не может причинить тебе боль. Скоро они увидят. Все увидят.
И ты станешь богом.
Глава 15
Я не спала до двух ночи – сидела на диване, смотрела на телефон на столике и ждала, что Стерлинг и Бриггс позвонят и расскажут нам, что нашли в том туалете.
«Техническое обслуживание», – говорил вышибала.
Для технического обслуживания ФБР не вызывают.
Мои мысли вернулись к неизвестному субъекту. Ты делаешь все по расписанию. Ты не остановишься. Ты будешь убивать по одному в день, каждый день, пока мы тебя не поймаем.
– Не спится? – тихо спросил кто-то. Я подняла взгляд и увидела силуэт Дина в дверях. На нем была потертая белая футболка, такая тонкая и облегающая, что я видела, как под ней ровно поднимается и опускается его грудная клетка.
– Не спится, – эхом повторила я. И тебе тоже. Лицо Дина покрывал тонкий слой пота – он явно делал приседания, отжимания или еще какие-то упражнения снова и снова, чтобы заглушить шепот собственной памяти.
То, что снова и снова повторял ему его отец, серийный убийца.
– Не могу перестать думать о том, что в том туалете наверняка было тело, – сказала я, делясь с ним источником своей бессонницы, чтобы он отвлекся от своей собственной. – Все жду, что Бриггс и Стерлинг позвонят.
Дин вышел из тени.
– Нам разрешено работать над активными делами. – Он шагнул ко мне. – Но это не значит, что они обязаны нас использовать.
Дин говорил это себе в той же степени, что и мне. Когда я составляла психологический портрет, я словно влезала в чужую шкуру. Когда это делал Дин, он переключался на образ мыслей, который въелся в него в детстве, – погружался во тьму, которую он держал под замком. Никто из нас не умел отступать. Никто из нас не умел ждать.
– Я все думаю о первых трех жертвах, – продолжила я, отмечая, каким хриплым стал голос. – Все думаю, если бы мы не пошли на тот ужин, если бы работали упорнее, если бы я…