В жёны не годишься - стр. 31
Сейчас у меня есть немного больше времени. А в моем распоряжении примыкающая к нашим с Максом комнатам ванная с душем.
Отлично. С наслаждением принимаю горячий душ. Тщательно мою волосы. И вообще стою под водой так долго, чтобы кожа распарилась, а больничные запахи смылись без остатка.
После душа заворачиваюсь в одно большое полотенце, оставленное для меня в ванной, а другое наматываю на мокрые волосы.
Еще полчаса уходит на то, чтобы постирать свою одежду гелем для душа.
Вот так гораздо лучше.
Развешиваю мокрый спортивный костюм с трусами на полотенцесушителе. Надеюсь, к утру высохнет.
Заглядываю в комнату к племяннику, чтобы убедится, что с ребенком все в порядке, а затем возвращаюсь к себе и с наслаждением падаю в мягкую постель. Как же хорошо…
Тело моментально становится ватным, так что лень даже размотать полотенце на голове.
Веки смыкаются. Я зеваю во весь рот, готовясь провалится в долгожданный сон. А потом резко открываю глаза.
Таблетки.
Я забыла принять таблетки, выписанные Павлом Васильевичем. Из больницы-то меня выписали. А вот курс антибиотиков строго – настрого велели допить самостоятельно.
В голове возникает лицо моего доктора, раз за разом убеждающее меня в недопустимости халатного отношения к своему здоровью.
Со стоном заставляю себя сесть.
Таблетки лежали в кармане моей спортивной кофты. Но, когда я ее стирала, там точно ничего не было. Значит они выпали где-то. И мне придется их найти.
Тщательно обыскиваю свою комнату и детскую Макса, но своих таблеток не нахожу.
Значит они выпали где-то в другом месте. Возможно, в той комнате, где мы пили чай, или в той, где играли с Максом на ковре.
Если таблетки выпали где-то в саду, мне крышка. За окном давно стемнело.
Бросаю взгляд на часы, висящие на стене. Оказывается, уже почти полночь.
Очень – очень неловко даже думать об этом, но, кажется, мне придется пойти на поиски своего лекарства, завернутой в полотенце.
Я краснею от одной мысли о том, что могу попасться кому-то на глаза в таком виде.
Нет, это слишком неприлично.
Я возвращаюсь к кровати и ложусь обратно, намереваясь уснуть.
Но у меня не выходит. Стоит только закрыть глаза, и я вижу лицо Павла Васильевича, смотрящее на меня с осуждением.
С беспомощным стоном встаю обратно. Иду проверить свою постиранную одежду.
К сожалению, чуда не произошло. Разумеется, все вещи еще мокрые. И если я их надену, то намочу идеальные ковры Галины Михайловны.
Просто кощунство отвечать подобным хамством на гостеприимство.
Тогда я прикусываю губу, стягиваю с волос размотавшееся полотенце, поплотнее запахиваю второе на груди и высовываю нос из спальни, тихонько приоткрыв дверь.